Хирург возвращается
Шрифт:
— С каким еще «троеборьем»?
— Вода, дрова, помои!
— А-а-а-а! — отвечает Рудольф. — Так там нет троеборья: канализация и водопровод на месте, да и центральное отопление…
— А они исправно работают? Стекла и крышу поменяли, а трубы и остальное — вряд ли.
— Ладно. Не хотите, не надо! — Завхоз сердито смотрит на меня и трогает машину с места.
Прощаемся мы, однако, почти по-приятельски. Пожимаем друг другу руки, и уже собираясь идти к машине, Рудольф Сигизмундович говорит:
— Вы,
— За что?
— За то, что фуфловые квартиры вам впаривал. Дома и на самом деле — полное дерьмо. Не соглашайтесь на них!
— А чего тогда впаривал?
— Так начальство приказало, — виновато улыбается завхоз и дает по газам.
Утром в понедельник, бодрый и свежий, я ровно в восемь часов прихожу в хирургию. Григорий Петрович сдает дежурство: ничего экстраординарного так и не произошло. Зинаида Карповна не изменила своим привычкам — на работу пришла без пяти девять.
Во время утренней конференции заведующая ведет себя так, будто ничего странного за эти последние дни не приключилось. Я начал было сомневаться в словах доктора Постникова, но в конце планерки в ее в глазах мелькает какой-то дьявольский огонек. Сомнений нет. История с Родионом — ее рук дело.
Но…. Все идет своим чередом, в рабочем режиме: перевязки, операции, больные, их родственники. Васильева больше и бровью не ведет, я тоже сохраняю полное спокойствие.
Часам к десяти меня вызывает к себе главный врач. Начинает издалека:
— Как вам у нас? Нравится? Как работается?
— Да, спасибо, Михал Михалыч. Все прекрасно!
— Как первое дежурство?
— Все в пределах разумного! Да вы уж не тяните, я ведь догадываюсь, зачем меня пригласили. Те варианты жилья, что вы предлагаете, мне не подходят!
— А чего так? — неподдельно изумляется Михал Михалыч.
— А вы, простите, сами-то смотрели, что там за фазенды? Прикидывали, как в них может разместиться врач с семьей?
— Честно сказать, нет! — широко улыбается главный врач. — Мне в мэрии сказали, что жилье соответствует принятым стандартам. Есть вода, свет, канализация — все, что надо для нормальной жизни.
— А что за соседи и где расположены эти жилища, вам не сказали?
— Нет. А что вас так смутило?
— Михал Михалыч, мало того, что эти дома у черта на куличках, в них еще и обитатели, мягко говоря, весьма проблематичные.
— Я так и думал. — Главврач утирает вспотевший лоб носовым платком. — Значит, нужны другие варианты?
— Конечно! Надо, пардон, быть полным идиотом, чтоб согласиться жить в этих квартирах! Даже если я и не перееду к вам, на мне свет клином не сошелся: приедут другие специалисты, и я не думаю, что они придут в восторг от ваших предложений.
— Да-да, Дмитрий Андреевич, я вас
— Какой?
— Самому снять квартиру, в пределах разумного, конечно, и я буду оплачивать ее съем. Составим договор…
— Михал Михалыч, не надо обо мне беспокоиться. Когда я соберусь к вам переезжать, тогда и станем мудрить. А квартиру в мэрии все же выбейте.
— Хорошо, как скажете. Идите спокойно работать, вернемся к нашему разговору в конце вашей командировки.
Так прошло два дня, а на третий грянул гром и разразился скандал местного масштаба.
— Григорий Петрович, — рано утром в среду в ординаторскую буквально врывается заплаканная старшая медсестра. — Ой, горе-то какое! Вы слыхали?
— У нас отменили льготы? — с улыбочкой спрашивает Григорий.
— Хуже! У нас урезали зарплату!
— Что значит урезали? — меняется в лице молодой хирург. — Говорите ясней!
— На пятьдесят процентов! — выдает Ульяна Дмитриевна и с размаху плюхается на диван.
— Да не тяните вы резину!
— Все очень просто. Зиночка не сдала вовремя истории болезни за прошлый месяц, позапрошлый и черт его знает еще какие месяцы. Раньше Михал Михалыч как-то умудрялся решать этот вопрос, а теперь не вышло. Они говорят: нет историй, нет и денег!
— Вы серьезно? — багровеет молодой хирург.
— Серьезней некуда! Только что встретила Михал Михалыча, он говорит, что хирургия получит за июль половину зарплаты, и это только начало!
— Не имеют права! — Григорий даже хрустит пальцами в кулаках. — Верно, Дмитрий Андреевич?
— Неверно. Та часть зарплаты, которая формируется из фондов страховых компаний, может быть не выплачена. За что формально вам платить?
— Как это за что? Мы больных лечили, оперировали, писали истории, сдавали на проверку заведующей всегда вовремя! Мы свою работу выполнили! За что нас лишать денег?
— Де-факто все верно. А де-юре — истории болезни не сданы страховым компаниям. За что они станут деньги вам платить? Платят за выполненную работу, а вы, получается, ее не выполнили!
— Да как же так! — всплескивает руками Ульяна Дмитриевна. — Что же нам теперь делать?
— А как у вас в Питере в таких ситуациях поступали? — подступает ко мне Григорий Петрович.
— У нас? У нас таких ситуаций никогда не было. И быть не может. Если врач на три дня задержит выписную историю, пиши пропало! Такому врачу сразу укажут на дверь. У нас все сдают документы день в день, в крайнем случае на следующий!
— Должен же быть какой-то выход. — Ульяна Дмитриевна принимается нервно ходить взад-вперед. — Дмитрий Андреевич, что вы можете нам посоветовать?