Хирургическое вмешательство
Шрифт:
– Я вас предупрежу, чтобы вы не теряли времени, - так же неторопливо и без интереса сказал ученый. – Не пытайтесь меня уговаривать. Деньги меня не интересуют. Авторитеты тоже. Давить на меня тем более не пытайтесь. Если задача любопытная, я над ней подумаю.
Жрец помолчал. Профессор определенно не любил формальностей и любил ясность: по принципу «говори тихо, проси мало, уходи быстро». В сложившейся ситуации можно было только повиноваться – и гость, собравшись с духом, вычеркнул из плана переговоров все, кроме единственной фразы:
– Эрик
Ящер подпер подбородок ладонью и уставился в окно. Варька спрыгнула с его колен, взлетела обратно на стол и с невыразимым презрением посмотрела на жреца. Ящер тоже посмотрел на жреца, достал пачку сигарет и медленными движениями распечатал.
– Это как вы сумели? – спросил он, в две затяжки ухитрившись задымить полкомнаты.
Гость болезненно выпрямился в жестком кресле.
– Непредвиденные обстоятельства, Эрик Юрьевич, - ответил он с безропотным видом.
– Я понимаю, что непредвиденные. Я спрашиваю, какие.
– В… эту операцию… включились посторонние силы. С серьезными возможностями.
– Так.
– Мы хотим закончить все быстро.
– Так.
– Эрик Юрьевич, - жрец свел брови в мучительной гримасе. – У нас лежат требования, подписанные министрами и… даже выше. Они не выполняются. Мы не мистики, этика-духовность и прочее – не наш профиль, мы государственное учреждение, у нас работа стоит.
Ящер дымил.
– Мы понимаем, что ваши технологии – экспериментальные. Но они работают и дают превосходный результат. Если хотите, вам пришлют официальную просьбу… самого высокого уровня. Я, откровенно говоря, не знаю, что можно предложить вам за помощь.
– Ничего, - не без удовольствия ответил Лаунхоффер. – Нет такого.
Даниль напрочь забыл о моделях и, навострив уши, притих за аркой, отгораживавшей демонстрационный котел. Он испытывал жгучее любопытство: Ящер безусловно издевался, но Ящер был в хорошем настроении, поможет он нервному жрецу или нет, и чем поможет, и в чём? Чем дальше, тем интереснее. Сергиевскому уже хотелось знать историю в деталях.
Аннаэр подняла глаза от модели – и опустила. Она лишь ждала, чтобы Эрик Юрьевич поскорее закончил с нежеланным гостем и вернулся к проектам.
За ее спиной зашевелилась темнота.
Эрдманн не обернулась, но Сергиевский с интересом уставился в широкую затененную щель между двумя шкафами: там из тонкого мира проявлялся по какой-то надобности еще один неописуемый экспонат. «Два!» - обрадовался Даниль, разглядев его: адский зверинец мало-помалу собирался.
Это была собака. Могучий кобель в шипастом ошейнике, похожий на нечистокровного добермана – слишком тяжелый и крупный, без положенных породе рыжих пятен. Цокая по полу когтями, громадный черный пес прошел мимо аспирантов и направился к хозяину.
– Мьяу! – сказала Варька со стола.
Пес молча воззрился на нее и два раза скупо двинул хвостом. Потом подобрался ближе к хозяину и аккуратно лег напротив кресел в позе сфинкса.
–
– Чего пришел? – спросил пса Ящер. – Тебя не звали.
Пес спрятал морду в лапах и заскулил. У него, в отличие от Варьки, не слишком хорошо получалось изображать домашнего любимца, и даже неискушенный гость заподозрил неладное.
– Эрик Юрьевич? – настороженно напомнил он.
Ящер достал вторую сигарету, но не закурил, а сломал и бросил в пепельницу.
– Охотника я вам не дам, - сообщил он. – Вы с ним не справитесь.
«Доберман – служебная порода», - подумал Даниль; впрочем, Ящера вряд ли волновали такие мелочи, он не любил собак.
– Но поисковая система работала автономно, - просительно сказал жрец. – Ею можно было управлять с помощью обычного диалога, как вы и сказали…
– Ищейка – мирная тварь. По большей части. А Охотник сделан по матрице Великого Пса… да, того самого, - издевательски добавил Лаунхоффер, заметив, как побледнел и напрягся жрец. – Я не рискну вручать его кому-либо в качестве рабочего инструмента.
– В-вероятно, - покладисто закивал гость, сраженный упоминанием жутчайшего из стихийных богов. – Но все же…
С лица Даниля исчезла улыбка; только что ему было весело, и вдруг перестало. Сергиевский задался вопросом, зачем жрецам понадобился Охотник.
Зачем им Ищейка – это тоже вопрос. Живого человека ищут милицией, если реинкарнировался – идут к кармахирургам; розыск душ, сменивших тела, формально запрещен, но не строже, чем курение травки, если очень хочется, всегда можно устроить… Ищейка – система экспериментальная, функций у нее много, поиск, строго говоря – только побочная; ее и Ищейкой-то зовут только для удобства… Ради чего идти на поклон к Ящеру?
Любопытно, не более.
Но Охотник – это серьезно.
Во-первых, Даниль не представлял себе цели, для достижения которой нужно использовать мощную боевую систему, предназначенную для действий в тонком мире. Такой цели просто не существовало. Лаунхоффер – человек своеобразный, с него станется создать чудовище вообще без всякой цели, из чистой любви к искусству и экспериментаторского ража. «Сделай оружие, а уж применение ему найдут», - умозаключил Даниль и поежился. Как-то неуютно становилось, и в особенности от того, что шло «во-вторых».
Во-вторых, стоило представить, как кого-то – кого угодно – травит адский зверинец, и тут точно можно было потерять сон и аппетит.
За этими мыслями следовала еще одна, но ее Даниль не успел додумать, потому что застывший в неподвижности под аккомпанемент несмелых жреческих речей Ящер внезапно запрокинул голову и уставился в потолок.
Собеседник невольно последовал его примеру.
Над ними через всю комнату тянулась длинная жердь, а на жерди сидела большая пестрая птица. Жрец изменился в лице: он готов был руку дать на отсечение, что минуту назад никакого насеста и уж тем более птицы там не было.