Хищник

РуНикс

затем этот шрам рядом с ртом. Боже, почему он не мог быть каким-то старым, уродливым, пузатым ублюдком с неприятным запахом изо рта и еще хуже, с жуткими глазами и скрипучим голосом?

Но он не был таким. Он был тем, кем был, и она позволила себе увидеть его, ее глаза опускались ниже и ниже его талии.

И у нее перехватило дыхание.

Передняя часть его брюк без всякого стыда и извинений выпирала наружу, сильно натягивая ткань. Сильно. Больше, чем у Джексона. Намного больше.

И она почувствовала,

как дрожь страха охладила похоть. Черт возьми, во что она ввязалась? У нее никогда не было подобного секса, она была неопытной, а он был крупным, и не ненавидел ее.

Ее глаза встретились с его, сомнения наполнили ее.

Прежде чем она смогла моргнуть, он сократил расстояние между ними, его руки коснулись ее бедер, широко раздвинув их, когда он встал между ее ног, его лицо находилось в нескольких дюймах от ее, в его глазах все еще оставалась смесь чистой похоти и абсолютной ненависти, и многое другое. Было ли это для него самого? За то, что хотел ее? Потому что лорд знал, что она ненавидела себя за это. Желая его.

Его бедра прижались к ее, платье задралось еще выше, а дыхание перехватило ее. Она чувствовала его, прижатого к ней, прямо напротив ее киски, его твердую эрекцию, которая восхитительно терлась о ее пучок нервов. И она была мокрой. Она становилась все влажнее с каждым его прикосновением к ней. В таком случае она оставит мокрое пятно на его штанах, а это просто не мыслимо.

А потом ее осенила еще одна мысль.

— У тебя ведь есть презерватив? — выпалила она прежде, чем осознала это.

Несмотря на то, что у нее имелись меры, она могла оседлать его без презерватива, но она не доверяла ему ни на дюйм, и так не хотела, чтобы он кончил внутрь нее.

Он замер, гнев вспыхнул в его глазах. Она стиснула зубы, упираясь пальцами в холодный

— Ни на секунду не подумай, что ты окажешься внутри меня без него.

Одна из его рук поднялась, обвив ее шею спереди, как будто она обвила его несколько минут назад. Его хватка была твердой, чуть ли не на грани угрозы, но еще не до конца. Он приподнял ее голову, надавив на шею — его большая грубая рука согрела ее и без того горячую шею, и дрожь пробежала по ее спине, внезапно заставив ее понять, как легко будет ему сломать ее шею. Она видела, как он ломал шеи, пока нормальные люди моргали. Он мог убить ее прямо здесь, в дамской комнате одного из самых шикарных ресторанов города, и, учитывая его силу, она знала, что не сможет его остановить.

Ее гнев затрещал.

— Да ведь? — потребовала она ответа, удерживая страх глубоко внутри себя, не мигая от его гипнотического взгляда.

— Ты девственница? — спросил он мягким, смертоносным голосом виски над ее чувствами, сделав ее пьянящей.

И это был разумный вопрос. Впервые.

— Нет, — сказала она ему, приподняв брови, заставляя его произнести слово.

Он ничего не сказал.

Но

вторую руку он без промедления просунул ей между ног, его пальцы раздвинули ткань ее трусиков и нырнули прямо в ее тело.

Ее спина выгнулась.

Течение пронзило ее тело, заставив пальцы ног скручиваться в каблуках, запах ее собственного возбуждения доносился до нее, делая ее еще влажнее. Одна его рука обвела ее шею спереди, другая умело впивалась в ее складки, его глаза застыли в плену у нее.

В этот момент Морана осознала, какой контроль он имел над ней, какой контроль она давала ему. И с осознанием этого пришла волна ненависти и гнева. Ее тело могло выдать ее, разум — нет.

Убрав одну руку со стойки, опираясь всем своим весом на другую ладонь, она положила ее прямо на его выпуклость, схватив так, будто он взял ее за шею, сжав один раз. Его бедра резко двинулись к ней, едва не задев края стойки, когда его глаза вспыхнули от гнева. Он знал, что она делала. Она делала его уязвимым. Она уделала его. Бинго.

Его пальцы не проникали в нее, просто продолжали кружить по кругу, полностью избегая ее входа, просто блуждая по ее киски, посылая потоки удовольствия и такую глубокую, непреодолимую потребность сквозь нее, что она бы умоляла, будь это кто-нибудь другой. В любом случае она едва сдерживалась, закусив губу, чтобы не дать унынию нужды ускользнуть, отказываясь доставить ему удовлетворение.

Ее пальцы в ответ сжались по его длине, и в его груди раздался низкий звук, который был едва слышен из-за их близости. Если бы он был кем-то другим, она бы воспользовалась моментом, чтобы восхититься его властью над собой. Он чувствовался большим в ее ладони, больше, чем ее рука, больше, чем она могла взять все сразу, и ее стенки сжались от желания, когда голод по плоти грыз ее. Она дышала мягко, а сердце бешено колотилось, теперь она совершенно не могла контролировать.

И он остановился. Убрал руки. С ее шеи, и с ее складок.

Она убила бы его, действительно убила бы, если бы он остановился сейчас.

Он вынул бумажник из кармана, его пальцы блестели от ее сущности, вид ее собственного желания на его грубых пальцах, осознание того, что его пальцы были там, посылали новую волну неконтролируемого тепла по ее телу. При такой скорости она воспламенится еще до того, как он проникнет в нее.

Он вытащил презерватив, порвав обертку зубами. Морана не смотрела вниз, расстегивая молнию на брюках. Он тоже.

И внезапно, прежде чем она смогла сделать еще один вдох, его рука вернулась к ее шее, на этот раз к ее затылку, как в пентхаусе, его другая рука лежала на граните рядом с ней.

Она почувствовала, как кончик его эрекции коснулся ее клитора, и ее дыхание участилось, осознание того, что она делала это с ним из всех людей, взволновало какую-то глубоко укоренившуюся часть ее. Она хотела этого. Она ненавидела это и злилась на себя. Но ей это было нужно.