Хищник

РуНикс

В любое другое время Морана упала бы на пятки и поспорила. Но не тогда. В этот момент она практически бросилась к машине и села внутрь, ей нужно было выбраться из ситуации, которая могла взорваться в любой момент. Ее кожа зашипела от напряжения, витавшего в воздухе, и она села в машину, даже не взглянув на него.

Ее отец последовал за ней, закрыл дверь и велел водителю ехать.

Морана стиснула зубы и посмотрела в окно, сопротивляясь желанию сжать кулаки на глазах

у отца. Медленно ее сердце успокоилось, и дрожь внутри прекратилась, когда она замкнулась. Она много-много холодных лет имела дело со своим отцом. Теперь она разберется с ним. Не обращая внимания на боль в теле, не обращая внимания на все мысли и воспоминания о нем, Морана сидела прямо и просто не сводила глаз с мимолетного

пейзажа, уравновешенная, спокойная, собранная.

Ее отец не сказал ни слова за всю поездку. Не то, чтобы она этого ожидала. Нет. Вся потеря хладнокровия будет наедине, а не на глазах у его людей, где она сможет снова оскорбить его. Его репутация была намного важнее ее.

Путь от ресторана до особняка был коротким. Это было долгое время, когда она знала, что будет дальше.

В ту минуту, когда появились ворота собственности и машина скользнула на свое место, Морана вышла из машины и направилась к монстру особняка, закрытому за высокими заборами и оружием, которое могло повернуться против нее в любой момент.

Она почти добралась до лестницы в свою комнату, когда позади нее раздался голос отца.

— Он не мог отвести от тебя глаз.

Эти слова, воспоминания о том пристальном взгляде, задерживающемся на ее коже, о том, как гладил ее обнаженную спину, ласкал ее тело, заставили ее дрогнуть на третьем шаге. Она быстро оправилась, прежде чем можно было заметить дрожь, и сохранила спокойствие в голосе.

— Разве не поэтому ты меня наряжаешь как куколку? — спросила она, ее сердце ожесточилось за годы разочарований и боли.

— Он ушел со своего места. Ты тоже. А потом он возвращается и не может отвести от тебя глаз?

Морана проигнорировала его резкие слова, которые вызывали грубые физические воспоминания, и продолжила подниматься вверх.

— Чем ты занималась с Тристаном Кейном?

Ее отец последовал за ней, впервые на ее памяти. Он никогда не приходил к ней в её пространство. Для нее это всегда был вызов.

Морана добралась до площадки и повернулась к нему, стиснув зубы, гнев в его голосе разжигал холод внутри нее, колеса в ее голове вращались.

— Я занималась с ним сексом, — сказала она ему, вызывающе приподняв брови.

Она увидела, как его рука поднялась, чтобы ударить ее, но зависла в воздухе и снова упала.

Ее

сердце колотилось, холодный лед в ее сердце просачивался глубже, когда она стояла на своем.

— Скажи мне правду, — потребовал он, стиснув челюсти и взбесив глаза.

— Я сказала тебе правду, — настаивала Морана, подталкивая его. — Я занималась с ним диким сексом в туалете, а ты был прямо внутри.

Ее отец вздохнул.

— Нет, ты не занималась. Ты не такая девушка. Я тебя лучше воспитал.

Морана усмехнулась над этим.

— Ты меня совсем не воспитывал.

Она была именно такой девушкой. Сердце дочери в ней — молодой девушки, никогда не завоевавшей ни любви, ни одобрения отца, болело. Морана снова укрепила его. Ее отец прищурился.

— Что насчет человека на байке? Кто он тогда был?

Морана ухмыльнулась.

— О, я тоже спала с ним.

Технически, да.

— Довольно! — ее отец впился в нее взглядом, его голос был резким, акцент усилился от гнева. — Если ты думаешь, что я не отведу тебя к врачу, ты ошибаешься.

Как он смеет? Как он, блядь, посмел? У нее закипела кровь.

— Как ты смеешь, — прорычала Морана, скривив губы в усмешке. — Ты даже думаешь о том, чтобы вызвать доктора, который насильно будет меня проверять, то я выстрелю ему в голову и всем, кто приблизится ко мне.

— Я дал тебе слишком много независимости, — сказал он, его темные глаза пылали яростью. — Слишком много. Пора

положить этому конец.

— Попытайся запереть меня, — Морана стиснула зубы, ее голос понизился, глаза уставились на мужчину, породившего ее, — И я брошу тяжелую папку прямо на колени ФБР и накрою тебя как мясо.

Ее отец стиснул зубы.

— О, я умру, но я заберу тебя с собой, —

сказала ему Морана, не заботясь о собственной смерти. — Держи свой нос подальше от моих дел, или я вставлю свой в твой. А тебе бы это не понравилось, папа.

Саркастический акцент на этом слове нельзя было не заметить. Угрозу, витающую в воздухе, нельзя было не заметить. Невозможно было не заметить крайнюю черную ярость в глазах ее отца.

— Тебе следовало умереть, — выплюнул ее отец, слова были словно пули в ее груди.

Что? О чем он говорил? Она не могла спросить.

Морана повернулась, чтобы уйти, но он крепко схватил ее за руку и развернул.