Хищник
Шрифт:
Она впилась пальцами в его плоть. Боже, она ненавидела его. Но у него это хорошо получалось. Очень хорошо.
Снова раздался стук.
Осознание скользнуло по ее спине, даже когда она изогнула бёдра, ее груди быстро поднимались и опускались, по ее декольте стекала капля пота, ее руки стиснули его плечи, его руки
согнулись на ее шее.
А потом он внезапно согнул колени, толкаясь вверх, и ее разум опустел. Ошеломленная,
И внезапно, с еще одним толчком, ее тело сцепилось, все взорвалось за ее веками в чистом, черном, внутри ее тела горел пожирающий огонь, которого она никогда не чувствовала, снаружи ее кожи в сжатии мускулов, когда ее шея откинулась назад, ее бедра оторвались от стойки от явной силы оргазма, рот открылся в беззвучном крике на долю секунды под его ладонью. Его бедра продолжали двигаться внутрь и наружу, внутрь и наружу, снова и снова и снова ударяя по этому месту.
Это было слишком. Она попыталась покачать головой, ее тело кричало от экстаза, но его руки не позволяли ей двигаться.
Он продолжал двигаться. Она продолжала взрываться.
И она укусила его за руку, прежде чем осознала это, пытаясь найти хоть какое-то вознаграждение в интенсивных потоках удовольствия, охватывающих все ее чувства, заставляя ее рыдать, скулить и хныкать в ее горле, когда она кусала, кусала и кусала его руку, рисуя кровь.
Снова раздался стук.
Вкус меди и ржавчины наполнил ее рот. Он не убрал руку. А она зубы. И он вошел внутрь, в последний раз, прежде чем кончить, расширившись внутри нее, прежде чем рефлекторно согнуть бедра, взорвавшись в собственном оргазме. Ее стенки вокруг него дрожали от ошеломленных толчков. Его собственные небольшие неглубокие толчки исходили от неё еще больше, доили ее, пока она тоже доила его изо всех сил. Его рука крепко держала ее за шею, и тихий рокочущий звук был единственным его звуком. Его дыхание было быстрым и неглубоким, как его толчки, ее собственное дыхание соответствовало этому.
Она кончила. Так, кончила.
Она не чувствовала своих конечностей. Не чувствовала своего лица. Даже зубов. Она никогда такого не испытывала.
Ее глаза оставались закрытыми, дыхание быстро проходило сквозь нее, чувствуя, как он медленно смягчается внутри нее.
— Морана? — голос ее отца вторгся в ее жареный мозг. Как и лед. — Перестань дуться, как
Морана стиснула зубы, когда Тристан Кейн вышел из нее, от этого движения ей почти захотелось застонать. Он убрал руки от нее, повернувшись лицом к двери, избавляясь от презерватива и снова заправляясь в брюки, спиной к ней. Морана на секунду посидела на стойке, собираясь с мыслями, прежде чем соскользнуть вниз. Ее ноги дрожали в пятках. Колени были слабыми, внутренняя поверхность бедер горела, а центр пылал, в синяках, после невероятного экстаза. Её по-настоящему трахнули.
Она выпрямилась, повернулась к зеркалу и едва сдержала вздох. Волосы были так же идеально уложены. На шее нет отпечатков ладоней. За исключением ее собравшегося платья и покрасневшей кожи, не было никаких признаков
того, что она участвовала в каких-либо физических действиях, даже в спринте, не говоря уже о сексе.
Моргая сияющими взорванными глазами, она поправила платье, надавливая на складки, пока оно не легло на ее тело, как должно было, будто это было всю ночь. Глубоко вздохнула, позволяя коже слегка осесть, пока легкая дрожь по обнаженной спине не стала признаком беспокойства.
Она осознала это через секунду после того, как была собрана, ее глаза метнулись к нему в зеркало, принимая его. Как и она, на нем не было ничего, что указывало бы на то, чем он занимался. Она сглотнула. И попробовала остатки меди и
ржавчины.
Ее взгляд переместился на руку, в которую она его укусила, тело наполнилось шоком, когда она поняла, что это была та самая рука, которую он порезал ножом у нее дома. Рука заживала. Ее зубы были немного повреждены.
Она подавила автоматическое извинение, которое сорвалось с ее губ, и сжала их вместе, напрягая позвоночник.
— Мисс Виталио, — громко раздался голос охранника. — Ваш отец требует, чтобы вы вернулись к столу.
Да хорошо. Он мог засунуть это себе в задницу.
Она не ответила, но повернулась к Тристану Кейну, намеренно оставив лицо пустым.
— Не так опытна, как бы хотела, чтобы я поверил в это, мисс Виталио, — сказал он тихо, так тихо, что она его почти не слышала.
Но она услышала. И ярость, исчезнувшая после взрыва, вернулась не только к нему, но и к ней самой. Ради бога, она позволила ему усадить ее на стойку в туалете. В туалете! Она позволила ему взять ее быстро, жестко. Она позволила ему прикрыть ей рот и заглушить звуки, в то время как мужчина ее отца стоял прямо за дверью, в месте, где ее отец ужинал вместе с таким количеством врагов. Она позволила ему заставить ее кончить так сильно, что ее зубы сжались.