Хищник
Шрифт:
В ней пылали сожаление и злость вместе с ненавистью к самой себе.
Она увидела мимолетное отражение всех этих чувств и в его глазах, пока он не скрыл их снова.
Он тоже себя ненавидел. Тоже жалел о случившемся. Тоже злился.
Хорошо.
Но, что хуже всего, пока все ее тело горело, вместе с ним горело и желание, такое же ненасытное, каким оказалось в тот момент, когда она вошла в дамскую комнату. Какой во всем этом был смысл, если она вообще не испытывала никакого удовлетворения?
Не сказав ни слова, Морана отвернулась к двери и сделала первый шаг.
И
И как, черт возьми, ей выйти из ресторана?
Точно так же, как она каждый день входила в свой дом.
Выпрямив спину от отрезвляющей мысли, Морана прошла мимо него, с каждым шагом погружаясь в воспоминания об удовольствии. Влага постоянно сочилась по ноющим мышцам, которые непостижимым образом все еще жаждали большего.
Тристан Кейн схватил ее за руку, когда она проходила мимо, и развернул кругом. Морана посмотрела на него, молча вскинув брови.
– В следующий раз сломай ему руку, – тихо произнес он, и от чистой мощи его восхитительных глаз ее сердце забилось быстрее.
До нее дошел смысл этих слов.
Морана отдернула руку, скривив губы в усмешке.
– Прикоснешься ко мне еще раз, и я сломаю твою.
– Одного раза было более чем достаточно, мисс Виталио.
Волоски на ее теле встали дыбом.
– Скажу то же самое зарубке на столбике моей кровати, мистер Кейн.
Не дожидаясь ответа, Морана направилась к двери, наплевав на то, как он будет выбираться из дамской комнаты. Вошел, значит, сможет выйти.
Отперев дверь, она открыла ее и увидела двух мужчин, которые ждали ее в дальнем конце коридора.
Морана спиной чувствовала взгляд Кейна, но не стала оборачиваться и пошла к мужчинам, высоко подняв голову. Она шла уверенно, хотя боль между ног пульсировала с каждым шагом, снова и снова напоминая о том, что именно она делала и позволяла делать с собой. Напоминая о мужчине, который это сделал; напоминая о том, какое удовольствие она, сама того не желая, испытала и в какой степени. С каждым шагом. Пульсирующее лоно судорожно сжималось, становясь все более ненасытным. Она только что испытала умопомрачительный оргазм, но не чувствовала себя удовлетворенной. Что с ней не так?
Люди ее отца пошли следом за ней, спрятав пистолеты под пиджаками и держась настороже.
Морана вышла в зал ресторана, и ее взгляд упал на столик Клана, стоящий в другом углу, а потом встретился с взглядом Данте. Он знал. Его пристальный взгляд сказал ей, что он точно знал, чем она только что занималась и где сейчас был его брат по крови. Но она не увидела ни капли осуждения, ни беспокойства, ни жалости в его глазах. Одну только усталость.
Морана отвернулась, не задерживаясь надолго, и пошла к столику отца, не отразив на лице никаких эмоций и внутреннего смятения.
Ни на кого не глядя, она села на свое место, поджала губы и крепко стиснула бедра, чтобы сдержать пульсацию. Почувствовала, что отец наблюдает за ней, и посмотрела
Телефон завибрировал.
Она разорвала зрительный контакт и посмотрела на экран.
Тристан Кейн: И сколько же зарубок на столбике твоей кровати?
У Мораны чуть не отпала челюсть от его наглости. Да как он посмел?
Она быстро напечатала ответ, а воспоминания – о трении, о жаре, об удовольствии – все сильнее распаляли ее злость.
Я: Все, что тебе нужно знать об этом столбике, предельно просто.
Тристан Кейн: И что же это?
Я: Ты отметишься на нем только раз. Что было, то прошло.
Морана ждала его ответа. Он не последовал.
Она ощущала его взгляд на спине, затылок покалывало, и чувство дежавю настигло ее так резко, как сошедший с рельс товарняк.
Именно в такой же ситуации она была почти час назад. Точно в такой же. То же место, те же люди, те же разговоры.
Вот только она изменилась.
Она не хотела этого признавать, но изменилась. За минувший час в ней навсегда произошло одно крошечное изменение, как только она признала свое желание, заперла дверь и раздвинула перед ним ноги. Морана не хотела признавать, но это случилось. И она скорее умрет, чем позволит кому-то еще узнать об этом. А тем более ему.
Наконец собравшиеся начали расходиться. Гости вставали из-за стола и шли к выходу, пожимая руку ее отцу. Морана тоже встала, выпрямившись на каблуках во весь рост и не обращая внимания на боль в животе и в местечке ниже него. В одной руке она держала клатч и телефон, вторую опустила вдоль бедра.
Извращенец повернулся к ней и, пока она не успела опомниться, взял ее свободную руку и поднес к губам. По коже побежали мурашки, даже сильнее, чем раньше, когда он пытался схватить Морану за бедро. Он всего лишь коснулся губами тыльной стороны ее ладони. Этот жест повторяло бессчетное количество мужчин в конце бессчетного количества ужинов, и, хотя всегда вызывал у нее отвращение, в этот раз оно ощущалось сильнее.
Морана чувствовала, как Тристан Кейн не спускает глаз с ее обнаженной спины. Мужчина, который трахнул ее несколько минут назад, мужчина, которого она ненавидела, стоял в паре метров от нее, пока этот извращенец целовал ей руку. Взгляд Тристана Кейна обжигал ее спину, ее шею.
«В следующий раз сломай ему руку».
Взгляд его стал более напряженным. Морана попыталась вырвать руку. Мужчина не отпускал.
Отец оглядывал зал ресторана. Пристальный взгляд был все так же прикован к ее спине. Он что, пытался развязать войну? Ему следует отвернуться!