Хижина дяди Тома (другой перевод)

Бичер-Стоу Гарриет

Прошло несколько недель. Легри решил приступить к обучению Тома.

Однажды утром, когда партия невольников собиралась уже отправиться в поле, внимание Тома привлекла женщина, которую он видел здесь впервые. Тома поразили ее осанка и манера держаться.

Это была высокая, стройная женщина. Руки и ноги ее отличались поразительной красотой формы. Одежда на ней была чистая и опрятная. Ей могло быть лет тридцать пять — сорок. Раз увидев это лицо, нельзя было его забыть: в нем было нечто такое, что говорило о пережитой любви, о мучительных страданиях, о слезах и ужасе. У женщины был высокий лоб, безукоризненная

линия бровей, прямой нос, тонко очерченный рот. Изящные контуры лица и шеи давали представление о том, как хороша она была когда-то. Но гордо скрываемая боль преждевременно избороздила ее лоб глубокими морщинами, щеки ввалились и покрылись нездоровой бледностью, черты заострились. Она сильно исхудала. В черных глазах, затененных густыми черными ресницами, застыло выражение дикого, безнадежного отчаяния. В каждой черточке ее красиво изогнутых губ, в каждом движении ее сквозили гордость и смелость. Но в глазах, темных как ночь, затаилось безнадежное, безысходное горе, и странным казалось противоречие между выражением этих глаз и презрительной складкой около губ.

Откуда она появилась? Кто она такая? Том этого не мог знать, — он видел ее впервые. Она шла рядом с ним, надменная и гордая, в тусклом свете нарождающегося дня.

Остальные невольники, по-видимому, знали ее. Все взоры обратились к ней. Словно торжествующий шепот пробежал по рядам этих жалких, оборванных и голодных людей:

— А! Вот она, наконец! Так ей и надо!

— Хи-хи-хи! Миссис! Сами увидите теперь, каково нам!

— Посмотрим, как она примется за дело!

— Ого! И ее станут бить, как нас!

— Хотел бы я знать, выдерут ли ее вечером!

Женщина шла, словно не слыша насмешек, с выражением гневного презрения на лице. Она не удостоила Тома ни словом, хотя он всю дорогу от поселка до поля шел бок о бок с нею.

Том принялся за работу с обычным усердием. Так как женщина работала поблизости, он изредка незаметно поглядывал на нее. Он видел, что гибкость и ловкость ее движений делают для нее работу более легкой, чем для многих других. Она собирала хлопок быстро, но все с тем же пренебрежительным видом, словно одинаково презирала и работу и обстоятельства, которые обрекли ее на такое положение.

В течение дня Тому пришлось столкнуться с мулаткой, которая была куплена на аукционе вместе с ним. Женщина выглядела совсем больной. Том несколько раз слышал, как она шептала слова молитвы; она шаталась и, казалось, вот-вот готова была упасть. Поравнявшись с нею, Том молча вынул из своей корзинки несколько пригоршней хлопка и переложил в корзину женщины.

— О, не делай этого! — сказала мулатка, с удивлением глядя на него. — Ты наживешь неприятности!

В тот же миг рядом с ними появился Сэмбо. Он ненавидел эту женщину. Плеть засвистела в его руке.

— Вот как, Люси! Попалась на месте преступления! — крикнул он своим хриплым голосом. — Мошенничаешь! — И он ударил ее ногой, обутой в грубый, подкованный железом башмак, а Тома с силой хлестнул бичом по лицу.

Том молча вернулся к своей работе, но женщина, и без того совершенно истощенная, упала без чувств.

— Ничего, я приведу ее в сознание! — свирепо усмехаясь, проговорил Сэмбо. — У меня для этого есть средство получше камфары! — Вытащив из отворота своей куртки булавку, он до самой головки

вонзил ее в тело несчастной. Она застонала и сделала попытку подняться.

— Встань, скотина! — орал он. — Слышишь? За работу, или я угощу тебя еще раз!

Женщина на мгновение напрягла все свои силы. Казалось, у нее появилась сверхъестественная энергия, и она принялась за работу с каким-то отчаянным усердием.

— Смотри у меня! Не отлынивай! — покрикивал Сэмбо. — А не то разделаюсь с тобой так, что тебе жизнь будет немила!

— Она и так немила мне, — проговорила женщина.

Том слышал эти слова и слышал, как она затем прошептала:

— О господи! До каких пор это будет продолжаться? Неужели ты не придешь нам на помощь?

Том снова, не боясь навлечь на себя гнев надсмотрщика, подошел к несчастной и переложил в ее мешок весь собранный им хлопок.

— О нет, нет! — твердила она. — Ты не знаешь, что они сделают с тобой!

— Мне легче будет перенести наказание, чем тебе.

Том вернулся на свое место. Все это заняло времени меньше минуты.

Женщина, которая в паре с Томом шла на работу, оказалась поблизости от него. Она слышала его последние слова и взглянула на него своими огромными черными глазами. Несколько секунд не отводила она взгляда, а затем молча сунула в корзинку Тома несколько пригоршней своего хлопка.

— Ты не знаешь, где находишься, — сказала она. — Иначе ты не решился бы на такой поступок. Когда ты побудешь здесь месяц, ты перестанешь даже думать о том, чтобы помогать другим. С тебя хватит заботы о том, как бы сохранить собственную шкуру.

— Да оградит меня от этого бог, миссис! — проговорил Том, с невольным почтением обращаясь к этой рабыне.

— Бог? — переспросила женщина. — Бог не посещает этих мест, — добавила она с невыразимой горечью.

Женщина быстро удалилась. На губах ее снова появилась та же презрительная улыбка.

Надсмотрщик издали наблюдал за этой сценой. Он подбежал к женщине, размахивая плетью.

— Вот как! — орал он с торжествующим видом. — И ты тоже мошенничаешь? Теперь ты в моей власти. Берегись, не то попляшешь у меня!

Один лишь взгляд… словно молния сверкнула в черных глазах женщины. Губы ее дрогнули, ноздри раздулись, когда она, неожиданно повернувшись, вплотную подошла к Сэмбо и вперила в него свой гневный и презрительный взор.

— Пес! — произнесла она. — Прикоснись ко мне, если посмеешь! У меня еще достаточно власти, чтобы бросить тебя на съедение собакам, изрубить на куски или сжечь живьем! Мне стоит для этого только слово вымолвить!

— Но тогда какого дьявола вы здесь очутились? — проговорил Сэмбо, оробев и отступая на шаг. — Я не желаю вам зла, мисс Касси.

— Убирайся! — И женщина снова принялась за работу.

Она работала с неслыханной быстротой. День еще не кончился, а корзина ее уже была полна до краев. Хлопок был плотно сложен и примят, а между тем она несколько раз успела прийти на помощь Тому.

Много времени спустя, после захода солнца, измученные рабы с корзинами на головах подошли к сараю, где взвешивался и хранился хлопок.