Хижина дяди Тома (другой перевод)

Бичер-Стоу Гарриет

Легри стоял у входа в сарай и слушал отчет своих подручных.

— Том вносит смуту, — говорил Сэмбо. — Я поймал его сегодня, когда он совал хлопок в корзину Люси. Не сегодня-завтра, как только хозяин перестанет следить за ним, он начнет убеждать негров, что с ними недостаточно хорошо обращаются.

— К черту проклятого негра! — проворчал Легри. — Нужно проучить его, не правда ли, мальчики?

Лица надсмотрщиков исказились отвратительной гримасой.

— Да, да, никто не сумеет так проучить негра, как мастер Легри! —

воскликнул Квимбо. — Сам дьявол с ним не сравняется!

— Так вот, мальчики, лучший способ выбить дурь из его головы — это заставить его самого произвести порку. Приведите его ко мне.

— Вряд ли это удастся хозяину.

— Заставлю, не беспокойтесь! — буркнул Легри, засовывая за щеку табачную жвачку.

— А вот и Люси, — проговорил со злобой Сэмбо. — Самое мерзкое, самое отвратительное создание на всей плантации!

— Остерегись, Сэмбо, я догадываюсь, почему ты так ее ненавидишь!

— Значит, хозяину известно, что она не захотела выполнить его волю и стать моей женой?

— Плетка заставит ее подчиниться, — сказал Легри и сплюнул. — Работа сейчас спешная, и бить ее до смерти не стоит… Она очень тощая, а эти тощие женщины готовы издохнуть под плеткой, лишь бы настоять на своем.

— Эта Люси в самом деле подлая тварь, — настаивал Сэмбо. — Лентяйка, не желает работать! За нее сегодня работал Том.

— Вот как! Что ж, ему самому зато придется выдрать ее. Это послужит ему уроком, а затем он все-таки не так сильно будет бить, как вы, проклятые дьяволы!

Оба надсмотрщика засмеялись поистине дьявольским смехом. Легри назвал их самым подходящим для них именем.

— Вес хлопка, может быть, и окажется правильным, — сказал Сэмбо. — Том и мисс Касси наполнили ее корзинку.

— Сегодня взвешивать буду я, — с ударением произнес Легри.

Надсмотрщики снова захихикали.

— Значит, Касси справилась со своей работой? — спросил Легри.

— Она работает, как сатана со всеми своими помощниками!

— В ней самой сидит сатана! — буркнул Легри и, грубо выругавшись, прошел в сарай, где происходило взвешивание.

Медленно, еле передвигая ноги и сгибаясь под тяжестью своей ноши, входили негры в сарай и боязливо ставили корзины на весы.

В руках Легри была дощечка, на которую был наклеен список имен. Против каждого имени он проставлял вес.

Корзинка Тома весила столько, сколько полагалось. Но он с беспокойством оглянулся на несчастную мулатку.

Страшно ослабевшая, Люси, шатаясь, подошла к весам и поставила свою корзинку. Вес был правильный, и Легри отлично видел это.

— Вот ты какая! — крикнул он с деланым гневом. — Проклятая лентяйка! Здесь не хватает веса! Отойди-ка в сторону, займемся тобой после!

Женщина мучительно застонала и почти упала на скамью.

К весам подошла Касси. Высокомерно и презрительно пододвинула она свою корзину.

Легри с насмешкой поглядел ей прямо в глаза. Но где-то

в глубине его взгляда таился страх.

Она не отвела своего взора. Губы ее зашевелились, и она произнесла несколько слов по-французски.

Что сказала она ему? Никто не понял ее слов. Но лицо Легри, когда она говорила, исказилось от ярости. Он замахнулся, словно для удара. Она видела это движение, но с дерзким пренебрежением отвернулась и медленно удалилась.

— А теперь, Том, подойди-ка сюда! — приказал Легри.

Том повиновался.

— Тебе известно, Том, — начал Легри, — что я купил тебя не для черной работы. Я уже говорил тебе это. Я решил дать тебе повышение. Ты будешь надсмотрщиком. С сегодняшнего вечера ты начнешь обучаться своему делу. Возьми эту женщину и отдери ее плетью. Ты знаешь, как это делается. Не раз, верно, видел на своем веку.

— Простите, мастер, надеюсь, вы не заставите меня выполнять такое дело… Я никогда этого не делал… Никогда… никогда… и не стану делать! Это невозможно, совсем невозможно!

— Ты еще многому научишься, чего не делал раньше! — крикнул Легри, хватая плетенный из бычьих жил хлыст и ударяя им Тома изо всей силы по лицу. За первым ударом последовал град других.

— Ну, как? — сказал Легри, утомившись. — Посмеешь еще повторить, что не можешь?

— Да, хозяин, — проговорил Том, утирая кровь, заливавшую ему лицо. — Да. Я готов работать день и ночь, пока во мне останется хоть искорка жизни, но делать то, что велит мастер… Это несправедливо, и я никогда, никогда не стану этого делать!

Голос у Тома был очень мягкий. Он держался спокойно и почтительно. Легри был уверен, что легко справится с ним. При последних словах Тома словно трепет пробежал по стоявшей кругом толпе, пораженной удивлением. Несчастная мулатка, сложив руки, воскликнула:

— Господи!..

Все остальные рабы стояли, затаив дыхание, словно в ожидании бури.

На мгновение Легри как будто растерялся. Но затем прорвалось сдерживаемое до сих пор бешенство.

— Как?! Гнусная ты черная скотина! Ты считаешь, что выполнить мою волю несправедливо? Да разве стадо таких жалких животных, как вы все, знает, что справедливо и что нет? Я сумею положить этому конец! Кто ты такой? Вы, верно, мистер Том, считаете себя джентльменом? Ах, так! Ты собираешься указывать своему хозяину, что справедливо и что нет? Ты считаешь, значит, что пороть эту женщину нельзя?

— Нельзя, хозяин. Эта несчастная больна и слаба. Жестоко было бы пороть ее, и поэтому я никогда не соглашусь сделать это. Если вам угодно убить меня — убейте. Но если вы думаете, что я хоть на кого-нибудь здесь подниму руку… Нет! Пусть лучше меня убьют!