Хладнокровный ублюдок, яростно рвущий аристократов
Шрифт:
Поверхность шара оказалась гладкой и холодной на ощупь. Он засветился мягким белым светом, и я заметил, как загорелись глаза Кати и как приосанился Вадик, стоявший чуть в стороне.
— Спектр… — выдохнула она. — Быть не может…
Я попытался оторвать ладонь от поверхности шара, но не смог, словно бы это был не хрусталь, а мощный электрический магнит, а кости мои состояли сплошь из железа. Я почувствовал себя волком, сунувшим лапу в капкан.
— Да, твоя магия… Это что-то невообразимое, — хищно улыбнулась Катя. — Она
— А если я откажусь? — спросил я.
— У тебя нет выбора, — фыркнула девушка. — Готовьте ритуал.
Я попытался обратиться к своему источнику магии, но не ощутил ничего, только слабый отголосок откуда-то изнутри шара, от которого я так и не мог отлипнуть.
Люди в балахонах, окружающие нас широким кольцом, затянули какую-то заунывную песню на незнакомом языке, от звуков которой у меня холодок побежал по коже. Я попытался снова оторвать ладонь от шара, лежащего на постаменте рядом с головой Риты, но не сумел, будто приклеенный. Шар, однако, держался на постаменте неплотно, удерживали его лишь несколько золотых скоб, а золото — металл мягкий.
— Не дёргайся, Заславский, — посоветовала Катя. — Жди смирно, и твоя смерть будет лёгкой.
Ну уж нет. Я буду биться до самого конца.
Шар поглощал мою магию, высасывал по крупицам, я не мог сотворить даже простейшего заклинания. Значит, будем действовать по старинке. Я вспомнил слова Остермана. Кто ты без своей магии?
У меня на этот вопрос имелся ответ.
Катя запела тоже, убрала трезубец от Ритиного горла. Говорят, девушек бить нельзя, дворянский кодекс чести запрещает поднимать руку на противоположный пол. К счастью, я больше не дворянин.
Она неосторожно подошла ко мне чересчур близко, видимо, посчитав, что без магии я ни на что не способен. Распространённая ошибка среди дворян.
Я схватил её за волосы, резко дёрнул вниз, к постаменту. Хрупкая и миниатюрная Катя на ногах не удержалась и впечаталась лицом прямо в постамент, взвизгнула, а я сумел оторвать шар от креплений. Освободился хотя бы так, от руки он по-прежнему не отлипал.
Песня не смолкла, не затихла, один только Вадик вскинулся, подорвался на защиту своей невесты, замахал руками. В мою сторону немедленно полетели несколько вихрей, увернуться от которых я не мог.
Я не придумал ничего лучше, чем загородить собой постамент с Ритой, и выставить перед собой руку с шаром. Вихри долетели до нас почти мгновенно, но едва они коснулись шара, как тот вспыхнул голубым светом, развоплощая и поглощая чужую магию. Я рассмеялся в голос.
— Ты идиот, Вадик! — воскликнул я.
Песня не замолкала, люди в балахонах стояли кругом, по периметру крыши, и я рванул к ближайшему из них, с разбега влетая ему двумя ногами в грудь. После такого удара не устоял бы даже носорог, что уж говорить про тщедушного колдуна. Я выбил весь воздух у него из лёгких, маг отлетел к парапету, окружающему
Я же вскочил на ноги и кинулся к следующему певцу.
— Держите его! — рявкнул Вадик. — Не дайте ему уйти!
Удержать меня они могли только в одном случае. Если я лягу на спину и сложу руки на груди, как покойник.
В меня снова полетели заклинания. Всех видов, самые разные, начиная от простых огненных шаров и ледяных стрел и заканчивая вспышками света и ползучими лозами, пытающимися меня обездвижить. Я ловил их на шар, словно на маленький кулачный щит, хрусталь вспыхивал всеми цветами радуги.
Я носился по крыше, как ужаленный, руками и ногами забивая уродов в балахонах, которые ничего не могли мне противопоставить, для их магии я был неуязвим. Свою, впрочем, я тоже использовать не мог, но меня это не слишком-то тревожило. Всю свою жизнь я привык обходиться только своими силами, и сейчас многолетние тренировки давали свои плоды.
Очнулась Катя, пошатываясь, начала подниматься на ноги. Её смазливое личико было перепачкано в крови так, что она была похожа на упыря.
— Что вы делаете, болваны?! Продолжайте ритуал! — завопила она.
Они запели снова, со стороны лестницы послышался грохот кованых сапог. К нам на крышу бежали охранники небоскрёба, чтобы помочь своему хозяину. Раздались несколько выстрелов, стреляли в меня. Ловить пули я не стал, да и не мог при всём желании, с шаром на руке я был всего лишь обычным человеком и реакции на такой трюк у меня не хватит.
— Не стрелять! — взвизгнула Катя. — Взять живьём!
Я рванул к ней, вновь опрокидывая её наземь богатырским пинком, перескочил через постамент. Шар случайно коснулся Риты, и та вдруг застонала, открывая глаза.
— Ч-что… Где я… — слабо простонала Рита.
Отвечать ей было некогда, я был занят дракой сразу с несколькими охранниками, которые пытались скрутить меня, словно менты — подвыпившего жулика. Я извивался как угорь, ускользал от объятий, не прекращая наносить удар за ударом. Сумка, по-прежнему висевшая за моей спиной, немного мешалась, но я не рисковал использовать артефакты в то время, пока к моей руке прилеплен этот чёртов антимагический шар. Да и жезл Армагеддона испепелит всё, значит, и Рита тоже погибнет в пламени.
Однако я чувствовал, что начинаю уставать, не справляюсь. Магия, покидающая меня капля за каплей, уходила вместе с силой, и мне становилось всё тяжелее продолжать бой. Я и так уже держался на одних только морально-волевых.
Я понял, чего хотела добиться Катя. Выдоить меня досуха, переместить мою магию в шар, чтобы пользоваться силой Спектра по своему желанию. Невероятное могущество. За подобный артефакт можно не то что убить, можно испепелить весь город вместе с жителями. Кажется, я не зря скрывал свою силу, иначе это произошло бы гораздо раньше.