Хлопок одной ладонью. Том 2
Шрифт:
Но дело не в одежде - взгляды у них унифицировались.
Школа проявилась.
Кто вздумает в глаза красоток попристальнее посмотреть, непременно испугается.
Валькирии, выходящие на тропу войны, вот как бы я выразился.
Не помню точно, как у Маяковского: «вздрогни, враг, замри и ляг»?
А что же удивляться? Это у них, впервые, своя Гражданская война получается. Аггры против аггров, если мы все-таки не ошибаемся. Но у девочек настрой именно на такой расклад.
Пистолетами еще можно для красоты опоясаться, как Юлу Бриннеру - широкий пояс-патронташ наискось бедер
– Поехали, что ли?
– спросила Ирина совсем мне непривычным, жестким голосом.
– А ваши припасы?
– спросил я.
– Потребные для боевой и курортной деятельности?
Иногда снижать пафос ситуации очень даже полезно.
– Что нужно нам, давно у Ларисы. Что для боя - наверняка вы озаботились…
Опять не возразишь.
Начали рассаживаться по машинам.
Все «Медведи» одинаковые. В первый, по непременной привычке, погрузился Сашка, почти за руку потянул с собой Олега. Ладно.
Во второй мы с Ириной. Люблю быть вторым. До последнего рывка перед финишем. В третий, по остаточному принципу - Сильвия с Ляховым. И отлично. Парень нуждается в крепком женском плече поблизости. Она его и за время перехода успеет немножко повоспитывать.
Однако я недавно заметил, что и Лариса наша смотрела на полковника оценивающим взглядом. Как бы чего не вышло в рассуждении предстоящей мирной жизни, подумал я. Уцепится она за него, как на Валгалле за Левашова, и могут случиться осложнения. Ежели поединок предстоит, я и не знаю, на кого двойной ординар ставить. Лариса крута, так и Майя ей не, уступит. Главное - на чем барышням драться? На ножах или же на дубинах? Или в древнегреческом стиле - голыми руками и в голом виде на песчаной арене?
Об этом я и спросил Ирину, когда она устроилась на сиденье.
Роботы, войдя в роль фронтовых шоферов, проверяли уровень масла, степень подкачки колес, наличие ЗИПов [55] , лопат, топоров и цепей для колес. Сказали ведь парням, что на войну едем. И включилась подпрограмма.
Она к моей шутке отнеслась почти равнодушно.
Да что же это творится? Перед схваткой с пришедшими изымать ее инквизиторами она держалась более женственно, чем сейчас. А там ведь мы, мало что понимая, считай, без оружия, собирались за нее насмерть драться!
55
ЗиП - ящик с запасными частями и принадлежностями. Прилагается к любой военной технике.
– Чего ты, боярышня, в такой минор впала, что на боярыню Морозову походить стала?
– спросил я, освобождая побольше места на и так просторном сиденье.
– Не нравишься ты мне. Лучше дома останься! Александры Матросовы мне не нужны!
Ирина плеснула на меня фиалковым взглядом,
– Помолчи немного, ладно? Я тебе все отдала, так не мешай собрать то, что осталось…
Тут уж не возразишь, раз такие настройки пошли. Ловушка не ловушка, а я такого тона от Ирки со дня прогулки под селигерским дождем
…Километров тогда десять мы от деревни на берегу Селигера, где Олег обретался, отъехали. Остановились.
В лесу мелкий, пылевидный дождь совсем не ощущался, только шелестел, не переставая, в кронах медноствольных сосен. Песок дороги был поверху схвачен слегка намокшей и затвердевшей корочкой, будто снег настом.
Тихо, сумрачно было в лесу, необычно, тревожно-торжественно, словно в заброшенном храме, где нет ни души, только почему-то горят, потрескивая, многочисленные свечки.
Ирина была совершенно городской женщиной, выросшей на московском асфальте, и безлюдный дремучий лес, совсем непохожий на тот, что окружал ее дачу, здесь, в сотне километров от ближайшего города, действовал на нее с необычайной силой.
(Я тогда не догадывался, да и не мог, что из подкорки у нее, наверное, всплывали смутные видения детства, проведенного в окружающих аггрианскую базу лесах. Очень похожих, кстати.)
Ей явно не хотелось ни о чем говорить со мной, но когда я открыл дверцу «Волги» и протянул ей руку, молча подчинилась.
Она медленно шла рядом со мной, глядя под ноги, глубоко проваливаясь каблучками в песок, и я вдруг почувствовал, инстинктивно, через рукав плаща, которым она то и дело меня касалась, как начинает действовать на нее неяркая, но мощная красота окружающей природы.
– В березовом лесу - веселиться, в сосновом - Богу молиться, в еловом - с тоски удавиться… Похоже?
– нарушил я угнетавшее меня молчание.
– Очень… Это ты сам придумал?
– Голос ее на градус-другой, но потеплел.
– Это лет за пятьсот до нас, наверное, придумано. Моими… Нашими предками. Скажи, а кем ты себя сейчас больше ощущаешь, Ириной Седовой или… Как там тебя называли?
– Не будем… Ты только ради этого остановился?
– Не только. Я просто не хочу, чтобы мы расстались навсегда. Да, я перед тобой виноват. И тогда, и сейчас. Только прими как смягчающее обстоятельство, что я всегда стараюсь быть честным. Даже во вред себе.
– Новиков, ты знаешь, иногда мне хочется тебя ненавидеть. Нет, прощаю, раз ты такой… Несгибаемый. Только, наверное, видеться мне с тобой трудно будет…
– Ну, поступай, как решила… Только одно скажу, и все. Когда совсем уже кисло станет, и звезды твои тебе не помогут, и на земле друзей не найдется - вот тогда и вспомни про Андрея, сына боярского. «…И мечом, и всем достоянием своим послужу честно и грозно, воистину и без обмана, как достоит верному слуге светлой милости твоей,..» Так в наше время в клятвенных записях ручались. А про все остальное забудем. Если видеть меня не хочешь… твое дело. Заслужил, значит.
Вот как они, девчата с той околицы Таорэры, умеют с мужиками разговаривать. Однако… Или мы тогда помоложе были, или просто им сдачу следует давать раньше, чем о себе лишнее понимать начнут…
Ну, прожила она еще по своему разумению, года два, наверное, да за другим мужем, и что? Вернулась, никуда не делась.
Сейчас Ирка, конечно, под словом все понимала совсем другое, что иные, обычные женщины понимают. Это она про свою колдовскую силу выразилась.
Хорошо, помолчим немножко.