Хлопоты с двенадцатой могилой
Шрифт:
— Вовсе нет, мистер Маккой.
Он не лгал. Он действительно считал, что ни один из его ребят не мог вернуться за Гектором.
— Мне нужны их имена и любая контактная информация, которая у вас имеется. На всякий случай. А еще мне нужна копия этой записи. — Прежде чем он начал возражать, я подняла еще одну щекотливую тему. — Как насчет того парня, которому вы звонили?
Пэриш стиснул зубы, явно не желая втягивать знакомого.
— Мистер Маккой, я обещаю по возможности держать вас в стороне от этого дела, но мне нужна вся
— Он мой друг. Когда он приехал, я уже закрыл бар. Причем я даже не сказал ему, почему звонил. Не хотел втягивать его без надобности.
— Он знал Гектора?
— Нет. И убить его он не мог.
— Почему?
— Ему семьдесят восемь лет.
У меня отвисла челюсть, но я быстренько вернула ее на место. Распахнутая варежка никого не красит.
— Как же он мог помочь вам подчистить следы инцидента?
На этот раз челюсть отвисла у Пэриша. Он не мог понять, откуда у меня такие сведения, поэтому ответил далеко не сразу:
— Он не собирался помогать прятать труп, если вы об этом. Он должен был помочь мне… — Пэриш смущенно опустил голову. — Помочь вызвать полицию. Я хотел сдаться.
У меня в позвоночнике закололо. Пэриш собирался взять на себя вину за смерть человека. То бишь пожертвовать собой ради футбольной команды.
— Все совсем не так, как вы думаете. Гектор был подонком. Я собирался сказать копам, что он на меня напал, и у меня не было другого выбора, кроме как драться.
— Тем не менее, его сильно избили.
Тут Пэриш полез под стол и достал бейсбольную биту.
— Симпатичная. Как ее зовут?
— Бетти, — усмехнулся он.
Что ж, Бетти мне понравилась.
— Дела обстоят так, мистер Маккой. Я пока не знаю, как умер Гектор, но если он погиб в результате полученных здесь травм…
Он меня перебил, подняв руку:
— Я все понимаю. — Потом нажал кнопку, чтобы отдать мне диск с записью. — Это единственный экземпляр. Если он умер от полученных здесь побоев, я буду действовать по плану А. И все в порядке. Почему-то мне кажется, что жюри присяжных проникнется сочувствием.
— Согласна. Но на всякий случай…
— Помню, помню.
Пэриш записал имена всех футболистов, которые находились той ночью в баре, а еще приписал имя своего друга-адвоката.
— Если в этом не будет острой необходимости, мистер Маккой, этого никто не увидит.
— Не поделитесь, кто ваш информатор?
Я покосилась на Домино, который сидел за барной стойкой и лукаво ухмыльнулся:
— Скажите ему, что вам все рассказал его брат.
Понимая, что меня вполне могли разыграть, я неуверенно ответила:
— М-мм, ваш брат.
Мистер Маккой кивнул:
— Это было бы в его духе — преследовать меня из могилы. И первым делом обвинить в убийстве.
Я дружелюбно рассмеялась:
— Если это поможет, у него до сих пор шикарные наряды.
На этот раз Пэриш громогласно расхохотался.
Из бара мы вышли вместе с Домино,
— Почему он смеется? Что не так с моим нарядом?!
Опрашивать футболистов я, конечно же, решусь, только если не останется других зацепок. Мысль о том, что кому-то из них понадобилось выследить и прикончить Гектора, казалась притянутой за уши. Зачем им его убивать? Наверняка каждого из них сейчас волнует только спортивная карьера. Да, Гектор им угрожал, но, не зная имен, он вряд ли легко бы их нашел.
Уже на улице я получила от Куки фото женщины с квадратным подбородком, короткими каштановыми волосами и кожей в каких-то пятнах. Я тут же перезвонила подруге.
— Как все прошло? — спросила она.
— Если Гектор не отбросил коньки из-за травм, полученных в драке, я не горю желанием пришивать бар к делу. Но хочу, чтобы ты проверила записи об арестах на случай, если там найдется что-то, что нам нужно знать. Дам тебе имена, когда вернусь.
— Будет сделано, босс.
— Как продвигается дело Эмбер? На фотке, видимо, помощница тренера?
— Она самая. Пока ничего на нее не нашла, но у тренера явная зависимость от соцсетей. В конце концов что-нибудь да найдется.
— Мне нужно нечто такое, чем мы сможем напугать ее до потери пульса. Пригрозим судом и прочими забавами. Она глухая?
— Нет. У нее со слухом все в порядке. Глухой была ее мать.
Значит, она дочь глухих родителей. Зачастую такие дети оказываются самыми рьяными защитниками сообщества глухих. Но бывают случаи, когда они презирают своих глухих или слабослышащих родителей и вырастают до безобразия циничными и безразличными. Мало того, уже в раннем возрасте умеют манипулировать взрослыми. А это пятнает душу.
— Ясно. Есть у нас что-то по поводу причины смерти Гектора?
— Пока нет. Полиция не разглашает эти данные, чтобы не спровоцировать вражду между преступными группировками.
— Черт, мне позарез нужна эта информация.
— Всегда можно у Роберта спросить.
— Не хочу его привлекать. Детектив Джоплин ненавидит дядю Боба почти так же люто, как меня. А это о многом говорит.
— Ну, я все-таки жена Роберта. Каким-нибудь кусочком сведений он точно может со мной поделиться. Это называется «постельные беседы».
— То бишь вы обсуждаете мертвецов в процессе коитуса?!
Рассмеявшись, Куки повесила трубку. Прямо перед моим носом. Да уж, частенько со мной такое случается.
Запрыгнув в Развалюху, я умостилась на коленях у Идриса (как же тут все-таки хорошо!), но едва успела вставить ключ в замок зажигания, как мне опять позвонили. На звонок я ответила самым профессиональным приветствием из своего арсенала:
— «Детективное агентство Дэвидсон». Мы не спим, чтобы вам спалось крепче.
О да, этот вариант мне понравился. Я принялась искать бумагу и ручку, чтобы записать его, и в этот момент в трубке раздался женский голос: