Хочу, чтобы мы были вместе
Шрифт:
Улыбка озаряет лицо Эверетт. Он тихо смеется, берет мою вторую руку, прижимает ее к губам, а затем к своей теплой щеке.
– И так же себя ощущаю. А ты как? – спрашивает он, гладя большим пальцем мою щеку.
Поток воспоминаний вдруг захлестывает меня.
Я стою у ограды пастбища…
Умоляю
Грохот выстрела звенит в ушах…
Эверетт ловит меня у самой земли...
Его взгляд…
Его слова…
И боль… так много боли.
– Будто меня подстрелили, - бормочу я.
Эверетт кривится, убирает руку от моей щеки и накрывает живот.
– Тебе больно? Позвать медсестру? – спрашивает он.
Мне больно. Ужасно больно, но я хочу побыть с Эвереттом еще несколько минут.
– Ты меня любишь, - шепчу я.
Его лицо смягчается, и он кивает.
– И давно любил меня, - продолжаю я.
Он снова кивает.
Что-то на стене за ним привлекает мой взгляд. Я сосредотачиваюсь, оглядываю комнату и мои глаза наполняются слезами.
– Как долго я приходила в себя? – спрашиваю я.
– Три с половиной дня. Технически, восемьдесят семь часов. Я немного изменил правила и решил загадывать желания каждый час.
На стенах палаты висят бумажные звездочки, и на каждый почерком Эверетта написано: «Вернись ко мне».
– Похоже, мне везет, и мои желания сбываются, - добавляет он, когда я возвращаю взгляд на него.
– Ты всегда был достаточно хорошим, чтобы я любила тебя, - шепчу я.
– Знаю. По крайней мере, теперь.
Эверетт встает, наклоняется и прижимается лбом к моему лбу.
– Я никогда тебя не отпущу, - тихо говорит он.
Я закрываю глаза с улыбкой.
– Я бы не позволила тебе даже
Эпилог
Эверетт
Два года спустя
Прислонясь к стене танцевальной студии, я восхищенно гляжу, как Кэмерон смеется и говорит с окружившими ее детьми.
Не проходит и дня, чтобы я не ценил то, что имею. Чтобы не гладил шрам на животе Кэмерон и благодарил Бога, что она еще со мной.
Два года назад она провела пятнадцать часов в операционной, после того как Бобби Спаркс выстрелил в нее. Но оказалось, что пуля из его пистолета навредила не так сильно, как могла. Она не задела желудок, а попала в почку. Теперь у Кэмерон была всего одна почка, но она любит шутить, что это был отличный способ сбросить пару килограмм.
Бобби Спаркс, мой друг, которому я пытался помочь, был приговорен к двадцати пяти годам в тюрьме, и это очень опечалило Кэмерон. Но вовсе не потому, что она считала наказание слишком мягким. Ее, как и меня, терзала вина, что не сумели предотвратить произошедшее в тот день. Она знала, как мучился Бобби из-за расставания с Амелией и их сыном, и думала, что могла бы как-то помочь им наладить отношения. Например, пригласить его на семейные собрания в лагере.
Все, включая Амелию, долго и терпеливо убеждали Кэмерон, что предотвратить случившееся в тот день было не в ее власти. Мы с Кэмерон поражались Амелии, ее силе и способности, после пережитого шока, продолжить жить дальше, не оглядываясь. Она и мой брат были вместе последние два года. Именно благодаря его поддержке она так хорошо справляется. Джейсон мигом стал отцом для сына Амелии, и мы с Кэмерон уже не могли дождаться, когда он утащит эту Амелию под венец, пока она не опомнилась.
Я думал, что мне хватит просто работать в лагере, но спустя несколько месяцев, сам не зная почему, вдруг потерял покой. У меня была Кэмерон, мне должно было этого хватать, так почему же я так встревожился? К счастью, Кэмерон знала меня лучше, чем я сам. После споров и толчков она все-таки заставила меня понять – несмотря на прежние страхи, я скучаю по работе доктора. Она напомнила, что добро важнее зла. И что с каждым потерянным пациентом я спасал десять другие. После этого я устроился на полставки в местную больницу, а остальную часть времени работал врачом в лагере.
Кэмерон начинает танцевать, но не попадает в такт музыки. Я качаю головой, смеясь, и прохожу в зал.
– Если продолжишь так двигаться, то отправишь еще одного ребенка в лазарет, – говорю я жене.
Кэмерон хмуро смотрит на меня через отражение в окнах, потом поворачивается и, огибая детей, идет ко мне.
– Сколько раз тебе говорить, что я случайно пнула Джека Александра по голени. Он попался под ноги, - возмущается она.