Хочу, чтобы мы были вместе

Сивек Тара

Почувствовав, как кто-то касается моего плеча, я вздрагиваю, отворачиваюсь от окна, куда пялюсь, и вижу отца Кэмерон.

Он выглядит не лучше меня. Глаза налиты кровью, под ними залегли тени. Родители Кэмерон обедали в городе, когда все произошло, и кто-то позвонил и вызвал их в больницу. Я избегал их с тех пор, как они приехали. Эли и так не любил меня, а теперь я дал ему повод ненавидеть меня.

Я не уберег его дочь. Я знал человека, который посылал ей те письма, но не понял вовремя. Если бы я понял, то ничего бы из этого не произошло. Я не стоял бы тут с кровью Кэмерон на футболке.

Она не была бы в операционной, борясь за жизнь.

Кэмерон истекала кровью в моих руках, потому что я не мог вспомнить ничего, чтобы спасти ее. Я должен был сделать больше, а не просто держать скомканную футболку Джейсона, но я и не мог провести операцию посреди поля в лагере. Я подвел ее. Подвел всех, кто любит ее.

Эли опускается на диван у окна, указывает мне сесть рядом.

Я окидываю комнату взглядом, но никто не смотрит сюда. Никто не знает, что этот мужчина может вот-вот накричать на меня, обвинить, а то и ударить, но скоро они поймут.

Я сажусь рядом спиной к окну. Он склоняется и упирает локтями в колени. Я повторяю его позу и сцепляю руки.

– Простите, - тихо говорю я, глядя на свои ладони.

– За что? – спрашивает Эли.

Я поворачиваю голову к нему.

– Это была не твоя вина. Никто не виноват. У того мужчины были проблемы. Вот и все.

Я качаю головой.

– Я недостаточно хорош для нее, - шепчу я. – Вы были правы, и я это доказал.

– О чем ты говоришь? Кто сказал, что ты недостаточно хорош для нее? – спрашивает Эли.

Я фыркаю, выпрямляюсь и потрясенно смотрю на него.

– Вы. В ночь перед тем, как я уехал, четыре года назад. Я слышал, как вы сказали это маме Кэмерон.

Он хмурится, щурится, глядя на меня, и я вижу, как он пытается вспомнить, потом открывает рот и стонет.

– Боже, сынок, - бормочет Эли, качая головой.

– Вы были правы, - снова говорю я.

– Да. Был. Конечно, я был прав.

Мои ладони начинают потеть, приходится вытереть их о штаны. Одно дело подслушать это годы назад, другое слышать, когда он признает это сейчас мне в лицо.

– Убери обиду с лица, - ругает меня Эли. – Позволь кое-что тебе сказать, и в этот раз открой уши и слушай. Если бы ты задержался дольше, когда подслушивал тот разговор, то услышал бы все, что я сказал.

Он отклоняется, выпрямляя спину, смотрит мне в глаза и продолжает:

– Ты недостаточно хорош для моей дочери. И никогда не будешь, как бы ни пытался. Но знаешь, что? Ни один мужчина не будет ее достоин. Потому что она – моя дочь, - говорит он, вздыхая, и поднимая руку, чтобы потереть шею. – Когда у тебя будет дочка, когда ты увидишь, как она говорит первые слова, делает первые шаги, когда отправишь

ее в первый раз в школу, увидишь, как она вырастает в красивую, умную и потрясающую женщину, ты меня поймешь. Но до этого тебе нужно просто мириться с этим. Я вижу в тебе себя. Я будто смотрю в зеркало. Я вижу, как борюсь с посттравматическим синдромом, пытаюсь держать голову над водой, делаю все, чтобы не позволить вине, сожалениям и воспоминаниям утянуть меня на дно. Я позволяю женщине, которую люблю, все исправить, ставить меня выше всего в ее жизни, даже выше ее счастья. Когда я смотрю на тебя и Кэмерон, я вижу ее мать и себя. Я восторгаюсь Шелби и не могу представить жизнь без нее. Я знаю, что она любит меня больше, чем я заслуживаю, но никогда не желал такого своей дочери. Я не хотел, чтобы она ставила что-то выше себя и своего счастья, я не хотел, чтобы она страдала от любви к сломленному мужчине. Я знаю, что ты не тот самый проблемный ребенок, который влезал в драки у моих конюшен. И я знаю, что ты одолел своих демонов и стал сильнее. Ты стал хорошим врачом, и должен гордиться этим. Но мне не должно нравиться, что ты спишь с моей дочерью.

Я издаю смешок.

– Я не просто сплю с ней. Я люблю ее. Я любил ее долгое время, и она тоже меня любит, - говорю я ему, голос дрожит, когда вспоминаю Кэмерон на траве, покрытую кровью, ускользающую от меня.

– Что ж, позволь дать тебе совет. Худшее, что ты можешь сделать - это думать, что недостаточно хорош для женщины, которая тебя любит. Забудь, что ты мне не нравишься и вряд ли понравишься. Ты думаешь, что моя дочь полюбила бы того, кто недостаточно хорош для нее? Кто любит ее не так сильно, как она заслуживает? Она любит тебя, потому что знает тебя. Лучше, чем ты себя, видимо. Доверяй ей, она знает, что отдает сердце правильному человеку. Верь, что ты достоин этого сердца, не смей его разбить. Тебе нужно держать его обеими руками, поклоняться ему и никогда не отпускать. И тогда ты станешь достаточно хорошим для нее.

Эли опускает ладонь на мое плечо и сжимает его, а потом встает с дивана и уходит. Я смотрю, как он идет туда, где мама Кэмерон сидит рядом с Амелией. Они обнимают друг друга и утешают сквозь слезы.

Двойные двери, ведущие в коридор с операционными, вдруг распахиваются, и я быстро вскакиваю, пока все остальные в комнате замолкают.

– Мне нужно увидеть семью Кэмерон Джеймс, - громко говорит доктор.

Глава 41

Кэмерон

Я медленно открываю глаза и быстро закрываю из-за яркого света, от которого гудит голова.

Я пытаюсь пошевелиться, но все болит, и я стону от боли.

– Малышка. Ну же, открой глаза.

Я знаю этот голос, и от его звучания я почти забываю о боли. Я чувствую, как мои ладони сжимают, пытаюсь снова открыть глаза, но теперь не спешу и сначала привыкаю к свету.

Я быстро моргаю, глядя на белый потолок, пытаясь вспомнить, где я.

Теплая ладонь прижимается к моей щеке, поворачивает мою голову.

Волосы Эверетт растрепаны, футболка помята, выглядит он так, словно не спал несколько дней.

Мне не сразу удается заговорить. Я кашляю, глотаю пару раз, провожу языком по сухим губам.

– Выглядишь ужасно, - наконец-то хриплю я.