Хочу, чтобы мы были вместе

Сивек Тара

– Да, но в этот раз я тебя прощаю. Я видел, как он смотрел на Оливию. Он мне не нравится.

Наша пятимесячная дочь, Оливия Эйден Сазерленд, радостно пищит в кингурятнике, который надет на Кэмерон. Я ловлю ее пухлые ручки и начинаю хлопать ими.

– Нам не нравится тот мелкий, да, Оливия? Он плохой, - говорю я ей нараспев.

– Ему четыре, Эверетт. Вряд ли он угроза

для нашей дочери, - смеется Кэмерон.

– Он мальчик, а это само по себе уже угроза.

Раздается громкий хохот, мы с Кэмерон поворачиваемся и видим позади нас ее родителей. Эли держится за живот, продолжая смеяться.

– Прости своего тестя. Он точно смеется над тобой, - говорит мне Шелби, шлепая мужа по руке.

– Разве это не смешно? – хохочет Эли. – Тридцать два года назад в этой комнате я заметил, как ты смотришь на нашу семимесячную дочь, и мне это сильно не понравилось.

Шелби обнимает его за талию и ласково глядит.

– Вот и прошел цикл. Полный цикл.

Я смотрю на свою дочку. Моя светловолосая зеленоглазая малышка - копия матери, и вдруг слова Эли в тот день в больнице два года назад обретают смысл.

– Зараза, - бурчу я.

– Все хорошо? – спрашивает Кэмерон, опуская ладони на мои плечи.

Я притягиваю ее к себе, стараясь не раздавить между нами дочку, которая сует кулачок в рот и издает булькающие звуки.

– Я в порядке.

– Два года прошло, а ты все еще не выпускаешь меня из рук, - шепчет Кэмерон.

– Конечно. Так должно быть. Я пожелал тебя. Это было написано на звездах.

Кэмерон смеется, а потом качает головой.

– Это такое клише.

– Но ты все еще любишь меня, - напоминаю я.

Она приподнимается на носочках и быстро целует меня в губы.

– Да. Ты – мое сбывшееся желание.

Я склоняюсь и целую ее снова. В этот миг я, как никогда, благодарен, что Кэмерон однажды придумала загадывать желания на бумаге в форме звезд. Мы запутались по пути, не сразу добрались до этого момента, но все наши желания, наконец, сбылись.

– Бабуля и дедуля, присмотрите за внучкой недолго?

Шелби

тут же забирает Оливию. Я помогаю Кэмерон снять переноску и бросаю ее Эли.

Взяв за руку, я веду Кэмерон из зала к машине для гольфа.

– Куда мы? – спрашивает Кэмерон, когда я отъезжаю, сжимая одной рукой руль, другой ее бедро.

– Увидишь, - улыбаясь я.

Через пару минут я останавливаюсь у нашего домика на дереве.

– Мой день рождения через пару недель, - напоминает Кэмерон.

Мы выбираемся из машинки, и я указываю ей лезть по лестнице первой.

Мы все еще чтим нашу старую традицию. Каждый год, даже если у нас другие планы и даже если приходится ускользать с вечеринок, которые устраивают родители Кэмерон, мы приходим сюда и загадываем желания. Только теперь, прежде чем опустить записки в коробки, мы озвучиваем их друг другу, потому что научились на собственных ошибках и не собирались их повторять.

Как только мы поднимаемся в домик, я включаю белую гирлянду, а Кэмерон садится в кресло-мешок посреди комнатки. Я опускаюсь на колени рядом с ней, поднимаю половицы и достаю коробку Эйдена. Она по-прежнему стоит рядом с нашими, покрытая слоем пыли.

– Прошло достаточно времени, и будет справедливо прочесть сейчас его желания, - говорю я, сдвигая крышку коробки.

Горло першит от слез, когда я вижу внутри коробки стопку звездочек с его почерком.

– Он ведь прочел все твои желания, - соглашается Кэмерон.

Я вручаю ей коробку, она берет первую записку и читает вслух:

– «Я хочу быть самым богатым в мире».

Мы вместе смеемся.

Кэмерон продолжает вытаскивать звездочки Эйдена, все по порядку от первой, написанной в детстве, до последней, которую он написал на день рождения за пару месяцев до того, как у него обнаружили рак.

– Что это? – спрашивает Кэмерон, вытаскивая свернутый лист со дна коробки.

Забрав у нее бумагу, я разворачиваю и вижу, что это письмо Эйдена для нас двоих. Устраиваясь рядом с Кэмерон в кресле-мешке, я обнимаю ее одной рукой за плечи и притягиваю к себе.

Она опускает голову на мое плечо, и мы вместе читаем.

Дорогие Кэмерон и Эверетт,

<