Ходячие Мертвецы: Восхождение Губернатора
Шрифт:
Он давит двумя ботинками на тормозные колодки, Эскаладу заносит и она дымит от внезапной остановки на покатом тротуаре.
В этот момент Филип понимает, одновременно с остальными, что у них есть один шанс и окно этой возможности может очень быстро закрыться. Зомби, наступающие на них спереди, всё еще на расстоянии ста ярдов, но орды позади них, волоча ноги по гребню виадука со строек и пустырей вокруг Турнер Филд, приближаются с тревожной скоростью, учитывая их тяжеловесные, свинцовые движения. Филип видит в боковое зеркало, что смежная улица под названием Мемориэл-Драйв свободна для проезда между двумя опрокинутыми трейлерами, но армия зомби, становящаяся всё ближе и ближе в зеркале заднего обзора, скоро достигнет этой улицы быстрее них.
Он принимает мгновенное
Эскалада срывается в обратном направлении. Все стараются удержаться на своих сидениях. Филип движется прямо к волочащим ноги трупам. На видеомониторе видно колонну зомби, возбужденно тянущих руки с открытыми ртами, неумолимо увеличивающихся на экране.
Мемориэл-Драйв появляется в камере, и Филип давит на тормоз.
Задняя часть Эскалады сбивает с ног ряд зомби с вызывающим рвоту приглушенным звуком, поскольку Филип возвращает рычаг выбора диапазона в положение переднего хода, а его ботинок уже давит педаль в пол. Все впечатываются в обивку, в то время как внедорожник стремительно мчится вперёд, и Филип берёт слегка левее, словно пронизывая иглу между двумя аварийными трейлерами. В воздух взлетают искры от сильного удара внедорожника о направляющие рельсы, а затем он через щель скрывается внизу относительно чистой и благословенно свободной от зомби Мемориэл-Драйв.
Едва проходит минута, как Брайан слышит скрип. Грубый, влажный, резкий звук доносится из-под шасси. Другие также услышали его. Ник смотрит через плечо.
— Что за чёртов шум?
— Что-то застряло под колёсами, — говорит Брайан, стараясь разглядеть часть машины из своего окна. Он ничего не видит.
Филип молчит, его руки вцепились в руль, челюсть сжата и напряжена. Ник заглядывает в боковое зеркало:
— Одна из этих тварей застряла под колесом!
— Ну отлично, — психует Брайан, ёрзая на сидении. Он замечает крошечный всплеск кровавых капель на заднем стекле. — И что мы собираемся…
— Немного прокатить его, — говорит Филип спокойно, не поднимая взгляда от улицы. — Он отвалится через пару минут.
Они проезжают около шести кварталов, натыкаясь на ряды железнодорожных путей, пробираясь всё глубже в город, пока не встречают гораздо больше, чем несколько отдельных обломков и бродячих мертвецов. Сетка улиц, протянутая между зданиями, забита осколками, следами взрывов, сгоревшими машинами с обугленными скелетами, разбитыми витринами, грудами мусора и щебня, возвышающимися напротив фасадов магазинов. Где-то по пути, скребущие шумы прекращаются, хотя никто не видит, что же произошло с прилипшим мертвяком.
Филип решает направиться с севера на юг по улице, ведущей в центр города, но сворачивая вправо, объезжая раскуроченный грузовик на перекрёстке, резко нажимает на педаль тормоза. Эскалада останавливается рывком. Минуту они сидят с включенным двигателем. Филип не двигается, его руки всё ещё сжимают руль, он прищуривает глаза, вглядываясь в отдалённые тени высоких зданий прямо перед собой.
Сперва Брайан не видит, в чём проблема. Он вытягивает шею, чтобы осмотреть усыпанную мусором улицу, тянущуюся через многие кварталы впереди них. Через тонированные стекла, он видит высотные здания по обе стороны от четырех-полосного проспекта. Мусор кружится в сентябрьском ветру.
Ник также в недоумении по поводу внезапной остановки. — Что с тобой, Филип?
Филип не отвечает. Он продолжает смотреть прямо перед собой, оставаясь неподвижным, стискивая и разжимая зубы.
— Филип?
Нет ответа.
Ник вновь обращает внимание к лобовому стеклу и разглядывает улицу. Выражение его лица становится непроницаемым. Он видит теперь то же, что и Филип. Ник замирает.
— Может кто-нибудь объяснить мне, что происходит? — Брайан говорит, наклоняясь вперед, чтобы лучше видеть. На мгновение всё, что он может различить, это далекий каньон высоток, и многие кварталы ощетинившихся мусором тротуаров. Но достаточно скоро он понимает, что натюрморт пустынного города перед ним начинает быстро меняться, словно гигантский организм, реагирующий на вторжение чужеродных
В это мгновение, когда его мозг цепенеет от страха, Брайан Блейк вспоминает смешной случай из детства, пока безумие момента захватывает его ум. Один раз, мама взяла его и Филипа в Цирк Барнума и Бейли в Афинах. Мальчикам было, наверное, тринадцать и десять соответственно. Они с наслаждением наблюдали трюки на натянутой проволоке, прыжки тигров через пылающие кольца, выстрел человеком из пушки, акробатов, слонов, аттракционы, шпагоглотателя, метание ножей в человека, пожирателей огня, бородатую даму, и заклинателя змей, они объедались сахарной ватой. Но воспоминание, что застряло в сознании Брайана, и которое он посчитал наиболее уместным в данный момент — это клоунский автомобиль. В тот день в Афинах, в разгар шоу, нелепый маленький автомобиль вытащили в центр ринга. Это был мультяшный седан с нарисованными окнами, размером примерно с кузов универсала, низкопосаженный и раскрашенный лоскутным одеялом ярких пятен. Брайан вспоминает это так ярко: собственный смех едва не взорвал ему голову, когда клоуны выскакивали из машины, один за другим. Сначала это было просто смешным, потом стало невероятным, и, наконец, совершенно странным, потому что клоуны продолжали выходить из машины: шесть, восемь, десять, двадцать больших, маленьких, они появлялись, как если бы это был волшебный контейнер сублимированных клоунов. Ещё в тринадцать лет Брайан был ошеломлён этим номером, даже наверняка зная, что здесь должна быть уловка. Возможно, люк, спрятанный в опилках под машиной. Но это не имело значения, потому что само зрелище было завораживающим.
Это же явление или, по крайней мере, его извращённая копия теперь разворачивается прямо перед глазами Брайана, вдоль городской улицы, в самых кишках центра Атланты. Он изумлённо, в молчании наблюдает за всем этим, пытаясь передать весь ужас от зрелища словами:
— Разворачивайся, Филип.
Голос Брайана звучит пусто и пронзительно в его собственных ушах, когда он смотрит на бесчисленные толпы нежити, пробуждающиеся в каждом уголке города. Если стая, с которой они столкнулись несколько минут назад на пути в город была как полк римской армии, то эта — была всей империей. Насколько хватает глаз, вдоль по узкому каналу четырёх-полосной улицы, нежить выползает из зданий, из-за автомобилей, восстаёт из обломков, из теней аллей, из разбитых витрин, из-за мраморных портиков правительственных зданий, хилых декоративных деревьев, из взорванных уличных кафе. Они уже отчётливо видны в отдалении, где точка схода улицы теряется в тени небоскребов. Их рваные силуэты появляются как мириады медлительных жуков вызванных из тьмы по велению рока. Их количество не поддается логике.
— Мы должны убираться отсюда, — говорит Ник ржавым скрипучим голосом.
Филип, по-прежнему неподвижен и молчалив, перебирает стиснутыми пальцами на руле.
Ник нервно бросает взгляд через плечо. — Мы должны вернуться.
— Он прав, Филип, — говорит Брайан, осторожно кладя руку на плечо Пенни.
— Что с тобой, что ты делаешь? — Ник смотрит на Филипа.
— Почему ты не разворачиваешься?
Брайан смотрит на затылок своего брата.
— Их там слишком много, Филип. Их слишком много. Слишком много.
— Боже мой, мы пропали… нам конец, — говорит Ник, поражённый чудовищной мистерией, разворачивающейся на их пути. Ближайшие из них уже в половине квартала, словно передний край цунами. Это бывший офисный планктон обоих полов, всё ещё в своей корпоративной одежде, только рваной, пожёванной, вымаранной в грязи. Они бредут, рыча и шатаясь, как безумные лунатики.
Позади них, растянувшись на многие кварталы, вдоль тротуаров и посреди улицы, плетётся бесконечная толпа остальных. Если бы существовал "час пик" в аду, он бы с этим шествием и рядом не стоял. Проникающая через вентиляционные отверстия и окна Эскалады, инфернальная симфония сотен тысяч стонов поднимает волосы на загривке Брайана, он тянется и хлопает своего брата по плечу.