Ходячие Мертвецы: Восхождение Губернатора
Шрифт:
Им потребовалось чуть более часа, чтобы вытащить все нечеловеческие останки наверх по лестнице на третий этаж, а затем через узкую лестничную клетку к пожарной двери. Они вынуждены стрелять в замок и работать по цепочке, передавая воняющие мешки тел вниз в прихожую и вверх на два лестничных пролета на крышу, как вёдра с водой при пожаре, оставляя кровавые следы на ковровых дорожках с розами, словно пиявки.
Они утащили последнего (а прикончили они в целом четырнадцать зомби, потратив две полные 22-калибровые обоймы — ровно половину коробки с патронами) вверх
— Посмотри на это место, — удивляется Ник, опуская последнее тело на рубероид предупреждающей полосы, протянувшейся на восточной стороне крыши. Ветер хлещет его брюками и треплет волосы. Трупы лежат, словно заготовленные на зиму дрова в поленнице. Брайан стоит с противоположной стороны ряда и пристально смотрит вниз на мертвецов с отчуждённым, суровым выражением на его лице.
— Довольно прохладно, — замечает Филип, подходя к краю крыши. С этой высоты он может видеть вдали здания Бакхед Ареа, Пичтри Плаза и стеклянные крыши небоскрёбов на западе. Обледенелые шпили города возвышаются на старинных куполах, безразличные и стоические в солнечном свете, нетронутые апокалипсисом. А в преисподней внизу, Филип видит беспорядочно блуждающих в тенях туда-сюда мёртвых, похожих на оживших сломанных игрушечных солдатиков.
— Слишком холодное место, чтобы болтаться здесь, — говорит Филип, поворачиваясь и рассматривая остальную часть крыши. Вокруг гигантского скопления антенн, нагревающего и кондиционирующего оборудования, теперь холодного и обесточенного, находится бетонированная площадка из мелкого гравия, настолько большая, что на ней можно играть в футбол. Забытая плетенная садовая мебель лежит возле вентиляции.
— Возьмите стул и сбросьте груз.
Они тянут изодранные кушетки к краю крыши.
— Я мог бы привыкнуть к этому месту, — говорит Ник, усаживаясь на шезлонге, лицом к горизонту.
Филип садится рядом с ним.
— Ты имеешь в виду крышу или это место в целом?
— Всё вместе.
— Понятно.
— Как у тебя получается? — спрашивает Брайан, стоя позади них, нервно ёрзая. Он отказывается сесть и расслабиться. Он по прежнему сильно взволнован после столкновения с проткнутой головой.
— Что именно? — спрашивает Филип.
— Ну… я не знаю, как сказать… ты убиваешь и крадёшь, а через минуту ты..
Брайан замолкает, не подобрав слова, и Филип оборачивается и смотрит на него. Он видит, как дрожат его руки.
— Садись, Брай, ты сегодня сделал хорошее дело.
Брайан разворачивается к стулу, садится, и заламывает руки в размышлении.
— Я только хотел сказать…
Он снова не может ясно сформулировать то, что он “только хотел сказать” и колеблется.
— Это не убийство, спортсмен, — говорит Филип. — В дальнейшем ты должен это четко уяснить себе, если хочешь уцелеть.
— Так что это?
Филип пожимает плечами.
— Никки, как ты это назовешь? — Ник смотрит на горизонт. — Божья работа?
Филип расхохотался на это и затем говорит:
— У меня есть идея.
Он встает и подходит к ближайшему трупу, самому маленькому.
— Покончим с ним, — говорит
Двое остальных присоединяются к Филипу. Прогорклый ветер треплет им волосы, пока они созерцают выступ на улице в тридцати пяти футах под собой.
Филип толкает труп носком ботинка, пока тот не скользит вниз.
Существо летит, словно в замедленном движении, его выступающие части напоминают сломанные крылья. Оно падает на цементный бульвар внизу перед зданием и разваливается на части со звуком, цветом и текстурой спелого арбуза, выплёскивая розовую мякоть.
Дэвид Чалмерс сидит в квартире на втором этаже в спальне хозяев, в своей безрукавной футболке и боксерских трусах, дышит в ингалятор, пытаясь втянуть достаточное количество Atrovent в лёгкие, чтобы подавить хрипы, когда вдруг слышит волнение за стеклянной раздвижной дверью в дальней части квартиры.
От звука у него мгновенно на загривке поднимаются волосы, он включает дыхательную трубку, которую бросил на полпути, и одна её сторона свисает из волосатой ноздри. Он стремительно несётся через комнату на скрипящих коленях, волоча кислородный баллон на роликах, словно нетерпеливая нянька тянет упрямого ребенка.
Пересекая гостиную, он поймал три внимательных и оторопевших взгляда с порога кухни. Эйприл и Тара пекли печенье с маленькой девочкой, использовав для этого последние запасы муки и сахара, а сейчас три женщины стояли, глазея на источник шума.
Дэвид, хромая, приблизился к заколоченным досками раздвижным дверям.
Через узкий промежуток в фанерных досках ему виден только дальний конец внутреннего двора, и часть улицы, идущей параллельно фасаду жилого дома.
Очередное тело падает вниз, словно сброшенное самим Богом, с влажным, зловещим, звуком пощечины по тротуару, мало чем отличающимся от хлопка при падении гигантского водного шара. Но это не тот шум привлёк Дэвида Чалмерса. В квартиру волнами проникает идущая издалека бесконечная, немелодичная симфония.
— Сладчайший Иисус, — бормочет старик сквозь хрип, оборачиваясь так быстро, что почти опрокидывает баллон.
Он тянет контейнер к двери.
На крыше Филип и Ник делают передышку после того, как сбрасывают пятое тело с козырька.
Тяжело дыша от напряжения и болезненного головокружения, Филип говорит:
— Они отлично взрываются, правда?
Ник безуспешно пытается не рассмеяться.
— Это чертовски неправильно, но должен признать, что это хорошо.
— Всё верно.
— О чём вы, ребята? — интересуется Брайан, появляясь за ними.
— Абсолютно ни о чём, — говорит Филип, даже не глядя на брата.
— Как там в Дзене?
— Это то, чем является.
— Так, я совсем не понимаю о чём вы. Я имею в виду, что сбрасывание этих существ с крыши не решает проблемы.
Филип оборачивается и смотрит на брата.
— Послушай, дружище. Сегодня ты захватил свой первый трофей. Не очень аккуратно, но ты справился. Мы просто немного выпускаем пар.