Ходячие Мертвецы: Восхождение Губернатора
Шрифт:
Не чурающийся жёстких мер, Гэвин знает, что для лидерства нужно уважение, а уважение можно заслужить, заставив себя бояться. Так он и поступал всё это время со своими бойцами в запасе в Лагере Элленвуд. Гэвин был инструктором по выживанию 221-го Батальона Военной Разведки. Он привык истязать тех трусливых слабаков на ночных привалах в Скал Шолс. Он гадил им в рюкзаки и хлестал их резиновым шлангом из-за малейших нарушений. Но это было миллионы лет назад. Эта ситуация категории «Пиздец», и Гэвин собирается сделать всё возможное, чтобы оказаться на вершине
— Просто парочка этих новых парней, — добавляет Гэвин в завершении. — И какая-то шлюха из Атланты.
С передних рядов поднимается пожилой джентльмен с дрожащими костлявыми коленями:
— При всём моём уважении… она была дочкой Джима Бриджеса, и она ни в коем случае не была шлюхой. И, я думаю, что скажу за всех: мы нуждаемся в защите. Может быть, стоит организовать комендантский час… не выпускать никого из домов в тёмное время суток. Может, нам стоит проголосовать?
— Сядь, старик… пока не покалечился. — Гэвин бросает на старого деда свой лучший грозный взгляд. — У нас прибавилось проблем, которые нужно разрешить. К нам движется целая чёртова конвенция из этих Кусак.
Старик садится, ворча себе под нос.
— Это всё шум от проклятых гоночных автомобилей… Вот почему их Кусаки нас окружили.
Гэвин открывает кобуру на бедре, демонстрируя рукоятку пистолета. Он угрожающе шагает в сторону старика.
— Простите, но я не припомню, чтобы давал слово дому престарелых. — Гэвин тычет пальцем в старика. — Советую тебе заткнуться, пока не накликал на себя беду.
За два стула от старика поднимается молодой человек.
— Полегче, Гэвин, — говорит он. Высокий, смуглый, волосы спрятаны под бандану, в рубашке без рукавов, демонстрирующей мускулистые руки. В его тёмных глазах видна дворовая хватка. — Это не кино с Джоном Уэйном. Попридержи лошадей.
Гэвин поворачивается к человеку в бандане, угрожающе размахивая пистолетом.
— Закрой рот, Мартинез, и опусти свою латиноамериканскую задницу в кресло.
Двое солдат позади Гэвина настороженно взводят стволы своих М4 в боевую позицию, сканируя глазами помещение.
Человек по имени Мартинез просто качает головой и садится обратно.
Гэвин испускает разочарованный вздох.
— Вы, люди, кажется, не понимаете всю серьёзность ситуации, — говорит он тоном инструктора строевой подготовки, убирая пистолет и направляясь обратно к передней части комнаты. — Мы просто сидим здесь и не занимаемся баррикадами. Просто кучка нахлебников, занимающих место. Перекладывающих всю ответственность на кого-то другого. Никакой дисциплины! Так вот вам новости: ваши каникулы закончились. Появляются новые правила, и вы все будете им следовать, и делать то, что вам сказано, и держать ваши вонючие рты на замке! Я всё ясно говорит?
Гэвин замолкает, ожидая возражений.
Горожане сидят тихо, как дети, которых отправили в кабинет директора. В одном углу сидит врач по имени Стивенс, рядом с молодой женщиной двадцати лет. Девушка одета в халат, на её шее висит стетоскоп. Стивенс как будто почуял нечто, что гнило в течение длительного
Майор закатывает глаза и издает раздраженный вздох.
— Что на этот раз, Стивенс?
— Поправьте меня, если я ошибаюсь, — говорит доктор, — но мы уже на пределе. Мы делаем всё возможное.
— В чём твоя проблема?
Врач пожимает плечами.
— Чего вы от нас хотите?
— Я хочу вашего проклятого послушания!
Громоподобный ответ едва ли отражается на тонких, лукавых чертах лица Стивенса. Гэвин делает паузу, глубоко вдыхает, возвращая себе контроль над собой. Стивенс сдвигает очки на переносице и смотрит в сторону, качая головой.
Гэвин глядит на своих солдат. Те кивают Майору в унисон, ставя пальцы на курки.
Всё не так легко, как казалось Гэвину.
Брайан Блейк стоит в дальней части комнаты, в тени пыльного разломанного торгового автомата, засунув руки в карманы, слушая и принимая к сведению. Его сердце колотится. И он ненавидит себя за это. Он чувствует себя лабораторной крысой в лабиринте. Калечащий страх, его старое проклятие, вернулся с удвоенной силой. Холодящий его бедро пистолет, словно болезненная опухоль, отягощает его карман. Его горло пересохло, его язык распух и вываливается изо рта. Ну что с ним не так?
В передней части комнаты, Гэвин продолжает расхаживать перед фотографиями учредителей города, вывешенных вдоль стены.
— Меня не волнует, как вы там называете эту грызучую херню в которую мы все вляпались, я называю это войной… и с этого момента ваш ничтожный тошнотный городишка официально живёт по законам военного времени.
Напряженный ропот проносится по толпе. Только у старика достаёт храбрости, чтобы говорить.
— И что же именно это означает?
Гэвин подходит к старику.
— Это означает, что вы все собираетесь выполнять приказы и быть хорошими мальчиками и девочками. — Он похлопывает старика по лысине, будто гладит кролика. — Если вы все будете вести себя хорошо, делать то, что вам сказано, только тогда мы сможем выжить в этой буре дерьма.
Старик тяжело глотает. Большинство его сограждан смотрят в пол. Брайану, наблюдающему из дальней части комнаты, становится ясно, что жители Вудбери совершенно запутаны. Концентрация ненависти в комнате такова, что ей можно красить стены. Но страх ещё сильнее. Он источается порами всех присутствующих, в том числе и Брайана, который усердно пытается побороть его. Он проглатывает свой страх.
Недалеко от центральной части комнаты, у окна раздаётся бормотание. Брайан слишком далеко, чтобы разобрать слова, он выглядывает из-за голов, чтобы узнать, кто это.
— Тебе есть, что сказать, Детроит?
Рядом с окном — чернокожий человек средних лет, с седой бородой, в грязном комбинезоне. Он насупился в своём кресле, угрюмо выглядывая из окна. Его длинные тёмные пальцы измазаны машинным маслом. Городской механик, беженец с Севера, он бормочет что-то себе под нос, не глядя на Майора.