Ходящий по улицам
Шрифт:
Нож он потерял — искать времени уже не было. Нужно подняться на поверхность, сделать вдох. А вдруг рыбина уплывёт, где потом её искать…
Даже на раздумья времени уже не было. Он потяну коробочку еще раз. Потом еще. Не помогло. Заплыл по пояс в раскрытую пасть и схватился двумя руками за компас. Рыбина обхватила губами Славу, но ему уже было всё равно. Он полностью сконцентрировался на маленькой коробочке. Разжимая палец за пальцем, Слава освободил компас, крепко его сжал и ударил в розовый язык рыбы фонарём. Пасть раскрылась, и Слава выскочил наружу.
Ноги быстро понесли его к поверхности. Он размахивал
Даша увидела луч света. Заулыбалась. Взглянула на часы: восемь минут.
Незнакомка с надеждой смотрела на свет под водой. "Может они вместе всплывут. Вдруг живой! — вера умирает последней".
Вначале показалась ладонь с компасом, а затем Славина голова. Он широко раскрыл рот и издал рёв органа, принесённого прямиком из ада. Лёгкие наполнились воздухом, кислород побежал по телу. Слава еще раз сделал вдох, но уже короче. Сплюнул воду и уже носом забрал воздух. И еще раз. И еще. Дыхание выровнялось.
— Ты что так долго? — преисполненная любопытством, спросила Даша, даже не подумав подать руки.
Слава кинул на неё испепеляющий взгляд сквозь запотевшую маску.
Глава 7
Басовитое биение сердца в ушах, похожее на бой барабана, утихло. Слава стянул маску на лоб и глазами пробежался перед собой. Светило солнце, дул слабый ветерок. Кожа лица чуть подрагивала из-за щекочущих капель воды. Отдышавшись, он подплыл к каяку, протянул руку. Просияв от счастья, Даша забрала из его ладони компас, но до конца поверить в происходящее не могла. Она была рада видеть не только дорогую ей вещь, но и была счастлива увидеть Славу живым: дышавшим полной грудью с нормальным цветом кожи.
В большинстве своём, люди с трудом выдерживали больше двух минут под водой, а тут сразу восемь и всплыл, да еще и живой. Ей как-то пришлось быть свидетелем “трёхминутного” погружения, и как тогда уверяли зеваки: “Для того парня, три минуты — это пустяк”. Но оказалось не пустяк. Когда тысячи воздушных пузырей вскипятили гладь воды, люди заволновались, потянули за верёвку привязанную к поясу ныряльщика, а она, зараза, не тянется! Застрял! Охота закончилась вылавливанием охотника уже через минуту после погружения.
Так часто случалось в первый год: заплываешь в комнату, окидываешь углы взглядом — пусто. Коридор — пусто. Надо исследовать соседнюю квартиру, но блеск из-под дивана цепляет твой взгляд, и не важно, что там! Блестит — обмену подлежит!
Перед глазами мусор и песок. Ладонь вытянутой руки стирается, её не видно, но блеск отчётливый. Человек подплывал и бил светом в тьму, надеясь разглядеть находку. А из-под дивана на него утопленник смотрит. Глазницы пустые, зубы наружу, кожа давно съедена или стёрта водой. Может хозяин квартиры не успел спастись, а может и алчный гость забылся, не важно. Корни страха уже в твоей голове.
Тебе жутко, холодно, и всё что ты сейчас хочешь — оказаться в лодке, среди живых людей. В крике ужаса весь воздух вырывается из твоих лёгких. Махать руками бесполезно. Куда плыть уже не помнишь. Верёвка тянет тебя за пояс, а ты в подоконнике застрял и продолжаешь махать руками, до тех пор, пока
Это сейчас народ привыкший пошёл; отпихнёт в сторону тело и дальше поплывёт, а тогда нет. Запаниковал — смерть. Повезёт — вытащат. Дух переведёшь и снова ныряй. Таких еще пару встреч и считай, уже стал мужчиной. Да и мало кто нырял, все предпочитали с поверхности подбирать. В основном — хлам и мусор, но и он даёт возможность существовать. А когда-то было иначе? Теперь даже лучше стало, честнее: умеешь нырять, дыхание задерживать — получи! Не умеешь — учись! Не хочешь? Ну, тогда собирай дары “волы” и надейся, что халява насадится на твою палку или удариться об борт лодки.
Даша была не из таких. Она всегда бросалась в омут с головой и понимала, какие нужны навыки для выживания. Всегда подстраивалась, тренировалась. Но восемь минут для неё были нечто вроде “Эвереста погружения”. Такой малый отрезок времени, а легко может свести с ума.
Последние восемь минут Даша, конечно, не сходила с ума, но переживала за Славу сильно. Минутная стрелка била по нервам, каждый раз, когда начинала свой новый круг. Одна минута — слабо виден свет фонаря. Две минуты — ничего страшного. Три минуты — подожду. Четыре минуты — гидрокостюм не просто так носит? Пять минут — пузыри воздуха — всё будет хорошо! Шесть минут — всё плохо! Семь минут — придётся одной плыть обратно! Восемь минут — утонул! И когда, в начале девятой минуты, свет фонаря мелькнул как долгожданный маяк сквозь густой туман, Дашу затрясло. Затрясло от радости и возбуждения. А теперь трясло вдвойне — стрелка потерянного компаса указывала направление и дарила надежду: домой они точно вернуться.
Подплыв к своему месту в каяке, Слава запустил внутрь руку и достал нож. Последний. Осознание столь печального факта тревожило и раздражало. Он быстро подплыл к лодке, забрался внутрь. Незнакомка на него не смотрела. Она продолжала молча сидеть изредка вздрагивая. Для неё больше ничего не имело смысла. Она стала бесполезной, никому не нужной. Убийца всплыл один, окончательно разорвав нить надежды тянущейся к Косте. Всего одним ударом ножа он отправил две души в пустоту. В пустоту безразличия.
Безразличие не покинуло женское лицо, даже когда Слава схватил её рюкзак и начал в нём копошиться.
— Ты что делаешь? — оторвав взгляд от стрелки компаса, спросила Даша с явным упрёком.
Уставившись на дно рюкзака, Слава нервно пробурчал:
— Ищу…
— Чтобы ты там не искал, это не наши вещи!
— Я знаю — не наши… Но мне нужны колющие, режущие, мясо-снимающие… аксессуары. Без них мы не протянем, а ей сегодня они больше не нужны. Нет… Нужны, конечно, но есть вероятность, что они будут торчать из наших спин. Хочешь?
— Нет…
— Ага! — растянувшись в довольной улыбке, Слава достал бинокль. Покрутил его перед глазами, глянул через него на горизонт и, закончив, швырнул Даше. Чего он точно добивался, она не поняла, но свободной рукой легко его поймала. Гордо расправив плечи, попыталась также легко и непринуждённо поймать мужской взгляд, но тот был снова обращёнк куску брезента. Став невольным мародёром, Даша испытала совестное покалывание, ведь бинокль ей не принадлежал, а его хозяин сидел в этот момент рядом. Гадкое ощущение, словно грабишь средь бела дня.