Hold Me
Шрифт:
— Ты ведь не будешь правда спать с Томасом в одной кровати? — О’Брайен пытается здраво поговорить с ней? Уже смешно, если учесть тот факт, что Эмили пытается выпить что-то из пустой бутылки, на которую хмуро и обижено смотрит, вздыхая:
— Ничто не вечно.
Дилан щурится:
— Время философии?
Эмили смотрит на него, немного прогибаясь в спине, ведь всё её тело приятно горит, и эти ощущения сводят с ума. В хорошем смысле. Девушка устало моргает, потирая глаза пальцами, и молча сверлит взглядом лицо Дилана, который напряженно сутулит плечи:
— Так… Ты правда… — черт, оставь это. Она пьяна, она не понимает. Возможно, Эмили даже не разбирает его слов, поэтому следит за движениями губ Дилана, чтобы хоть так понять, что он говорит.
Стоп.
Она смотрит на твои губы.
О’Брайен
— Прости, — срывается со вздохом. Дилан выпрямляется, но не делает шаг назад, моргая, чтобы избавиться от темноты в глазах.
— Ничего, — голос звучит слишком трезво. Грудь Эмили поднимается, после чего опускается. Дышит тихо, но тяжело, стараясь держать взгляд на уровне шеи Дилана, который уже может различать её макушку в темноте, поэтому выпрямляет руку, которой опирается на стену, и делает короткий, аккуратный шаг назад, но тормозит, замирая, когда чувствует, как Эмили больно щипает его пальцами за кожу плеча. Опускает на неё взгляд, стискивая зубы, а Хоуп хмуро смотрит в пол, повторно щипая парня, который не реагирует, находя подобную боль очень даже приятной. Или это всё алкоголь? Девушка нервно моргает, напугана своими же действиями, но ничего не может поделать.
Ей охота коснуться.
Не поднимает глаз, и без того знает, что Дилан сверлит в ней дыру взглядом, поэтому начинает поглаживать пальцами участок кожи на его руке, который краснеет, выдавая реакцию на неслабые пощипывания девушки. О’Брайен делает шаг обратно, к ней, крепко держась одной рукой за стену рядом с её головой, чтобы не потерять равновесие, ведь теперь его голову кружит совершенно иное чувство. Он не настолько пьян, чтобы теряться в пространстве, но сейчас голова такая тяжелая, словно он выпил двойную дозу того, что успели запихнуть в себя Томас и Эмили. Кто-то заикается о контроле? Свободной рукой Дилан касается пальцев ладони Хоуп и скользит вверх, отчего волоски на коже девушки становятся дыбом, и О’Брайен улыбается, когда нащупывает её мурашки. Пальцами сжимает предплечье, сгибая ту руку, которой опирается на стену, в локте, чтобы подобраться ближе к девушке, которая глубоко втягивает воздух через рот, наоборот прижимаясь к стене спиной. Эмили дрожит от приятной вибрации внизу живота и вздрагивает, как-то грубо вонзив пальцы в плечо Дилана, щупая горячую кожу. Приподнимает голову, но взгляд не осмелится. О’Брайен сутулится, прижимаясь лбом к её лбу, надавливая, отчего голова Хоуп запрокидывается, касаясь стены. Девушка выдыхает горячий пар, который касается губ парня. Его рука поднимается выше, к плечу, к тонкой шее, которую он, наверное, сильно сжимает пальцами, но от этого веки Эмили прикрываются. Удовольствие. Дилан прижимает ладонь к скулам девушки, надавливая, и проглатывает комок в горле, немного наклоняя голову, так что теперь прижимается носом к её щеке, сжав веки, когда Хоуп обеими руками вцепляется в ткань его футболки, слегка прогнувшись в спине. Ловят каждый вздох друг друга губами. Ощущают приятную щекотку внизу живота, в ногах, от которой охота тут же свалиться без сил. Впитывают друг друга. Пробуют. От неё пахнет ликером, от него вином. Сладким. Вкус всё ещё оседает на губах, и девушка дрожащей рукой тянется к лицу, пальцами осторожно касается края его губ. Во рту её моментально становится сухо. Дилан проникает пальцами в её темные волосы на затылке, открыв глаза, и сжимает зубы, немного отстранившись от её лица. Смотрит в глаза, а взгляд Эмили так и не поднимает, продолжая крепко держаться за футболку О’Брайена, который подходит вплотную к ней, окончательно прижав к стене, не дает девушке вдохнуть полной грудью. Дилан наклоняется, повторно, а Хоуп поднимает голову выше, когда понимает, что больше не стерпит этой «пытки».
Но
Жалкая Эмили Хоуп.
Нет. Нет никакой Эмили.
Есть только Хоуп.
Отпускает Дилана, даже слегка отталкивает, но тот даже не шевелится, отпрянув. Хмуро смотрит на девушку, которая растерянно моргает, вырываясь из забытья, и шатается, делая шаг вниз, со ступеньки. О’Брайен даже не поворачивает голову. Он пялится, как идиот, в стену, скрипя зубами, пока не сжимает губы, слыша голос Томаса, который выходит из гостиной:
— Черт, я сейчас прямо здесь свалюсь, — смеется, а Эмили пытается улыбнуться ему так же широко, как и до этого, и хватает с пола бутылку Дилана, делая пару больших глотков, чтобы разогнать все те ощущения, что теперь терзают её внутри. И она вновь может громко смеяться. Но уже притворно:
— Мы не смогли поднять стол выше двух ступенек.
Томас шатается, в недоумении смотрит на неё:
— А захер мы вообще это делаем? — и они оба заливаются смехом.
Дилан моргает, цокая языком, и прижимается лбом к холодной стене, резко оторвавшись от нее, и поворачивается к подходящему Сангстеру:
— Ты в порядке? — чешет переносицу, а Томас машет рукой:
— Мне хорошо. А вот моему желудку — нет, — поворачивается лицом к Эмили. — Где я могу поспать? — видимо, он вовсе забыл, что они решили улечься в комнате матери Хоуп, так что О’Брайен пользуется этим, перебивая замявшуюся с ответом Эмили:
— Ложись в комнате её мамы, — сам спускается вниз. — Я посплю на диване. А у неё есть своя комната, — шепчет, ворча, и поправляет бейсболку на голове, быстро пропадая за дверью гостиной. Эмили смотрит в сторону ушедшего, скользя языком по сладким губам, и морщится, потирая веки пальцами, ведь комната перед глазами качается. Томас зажимает нос:
— Только не опять, — вздыхает, взглянув на Эмили. — Что с ним? Расстроился, что силенок поднять стол не хватило? — улыбается, но натянуто, ведь не очень хорошо себя чувствует. Хоуп качает головой, но осторожно, без резких движений:
— Не волнуйся. Иди спать, — видит, как с кухни выходит котенок, поэтому спешит к нему, взяв на руки. Томас смотрит ей в спину, медленно поднимаясь по ступенькам, и разворачивается, нахмурив брови. Улыбка больше не озаряет его лицо, ведь всё должно быть так, как он предполагает.
Тогда он сможет уйти.
Но больше ему не хочется толкать этих баранов друг к другу.
Эмили гладит Засранца по мордочке, переводя взгляд в сторону двери, что ведет в гостиную, и слышит, как Томас продолжает подниматься на второй этаж. Мнется. Она не хочет трезветь. Сейчас ей необходимо немного тумана в голове, чтобы вновь «забыться», отпустить эти чертовы мысли, которые всё портят. Буквально всё — Дилан сделал шаг. Большой шаг. Нет, он полностью открылся перед ней, но теперь она отвергла его, как тогда он оттолкнул её. Хоуп делает глубокий вдох, и выдыхает, решая использовать оправдание самого парня, когда тот заглядывал к ней в комнату. Девушка походит к двери в гостиную, аккуратно открывая, и заглядывает в темное помещение, сразу же привлекая внимание Дилана, который сидит на диване, всё так же роясь в конвертах. Они ему мало интересны, но он просто обязан чем-то себя занять, чтобы не сорваться. Смотрит на Эмили, но та не видит в его взгляде злости. В нем «ничего». Абсолютная незаинтересованность, и с таким выражением лица Дилан отворачивает голову, продолжая изучение счетов. Хоуп откашливается, прикрывая за собой дверь, и медленно шагает к дивану, держа котенка в руках:
— Он сидел под дверью, — лжет. — Видимо, к тебе хотел.
Дилан смотрит на Засранца, но не на Эмили, и вздыхает, с прежним равнодушием говоря:
— Оставь его здесь, — распаковывает следующий конверт, отбрасывая в сторону. Девушка стоит на месте, сжав дрожащие от неловкости губы. Моргает, и терпит внутреннюю борьбу с собой, после чего осторожно подходит ещё ближе, опустившись на край дивана. Слышит обреченный вздох со стороны О’Брайена, но прикрывает глаза, стараясь не воспринимать это, как его нежелание видеть её. Эмили должна помнить, что сама оттолкнула его. И ей всё исправлять.