Холод 2
Шрифт:
Вооружились мы, как обычно: светлейшие — пистолетами и палашами, остальных при себе имели ещё и ружья. У каждого, кто намеревался идти в Сон, с собой через плечо висела кожаная сумка, где лежали не только бумажные патроны, но и продовольствие на два дня — это максимальный срок, который мы планировали находиться во Сне. От нас всего лишь требовалось добраться до северной части города, найти уцелевших людей и отвести их обратно к бреши — дело плёвое, если бы не одного «но»: мы не знали, что нас ожидает на улицах и хватит ли у нас сил пробиться
Ехали молча, только Игорь Изяславич и Андрей, которые возглавляли колонну, порой о чём-то переговаривались. Остальным было не до болтовни. Дарья на этот раз скакала рядом со мной, но пока не добрались до городской окраины, мы даже словом не обмолвились.
Но вот мы проехали под аркой над главной улицей, оставили позади ещё несколько каменных домиков и оказались за пределами города. Теперь вдоль дороги толпились избы, а за высокими деревянными воротами надрывались собаки, почуяв посторонних. А я смотрел на дома, на людей, которые жались к обочине, пропуская знатных господ, и кланялись нам, и меня одолевала тревога. Я словно прощаюсь с этим местом. Больше всего сейчас хотелось одного: чтобы наш поход поскорее закончился, и мы вернулись в тёплый уютный особняк.
— Как спалось? — спросил я у Дарьи, чтобы хоть немного отвлечься от тревожных мыслей.
— Хорошо. Только голова болит после вчерашнего, — ответила девушка.
— Говорил тебе, пить надо меньше. Полагаю, Иван Игоревич показал тебе дорогу до комнаты?
Дарья хмыкнула:
— Сама нашла. Дело оказалось нехитрым.
После этих слов у меня камень с души упал. Если б не гнетущая тревога из-за грядущего похода в Сон, я бы даже обрадовался.
— А ты куда опять пропал вчера? — спросила Дарья. — С родственниками общался?
— Ага, дядя приехал. Свалился как снег на голову. Мы вчера часов до трёх сидели, обсуждали разные вопросы.
— Что за вопросы?
— Да так... Дядя хочет, чтобы Малютины поддержали моего среднего брата. Часа два об этом спорили, а я сидел и слушал.
Миновав избы, мы выехали на небольшую площадь, на которой стояли каменный дом с колоннами и часовня. Свернули налево, дорога пошла в гору.
— Кажется, вечером я наговорила много лишнего, — сказала Дарья. — Обычно стараюсь держать язык за зубами, даже когда выпью. Не знаю, что на меня вчера нашло...
— Не вижу ничего зазорного в том, чтобы иногда высказаться и поделиться своими переживаниями, — ответил я.
— Просто я ерунду наговорила. На самом деле я не хочу возвращаться в семью. Даже не собираюсь. Они мне никто. Как можно вообще называть семьёй людей, которые плюнули в тебя только за то, что ты выбрала свой путь?
— И всё же тебе чего-то не хватает в жизни.
Дарья помолчала немного.
— Не думаю, — мотнула она головой.
Крестьянин в тулупе, попавшийся на дороге, спешно отошёл в сторону, едва завидев наш отряд. Мой взгляд случайно упал на лицо этого человека, и я вздрогнул: на обочине стоял Томаш и глядел на меня
— Ты чего там увидел? — спросила Дарья.
Я опомнился и оторвался, наконец, от созерцания крестьянина.
— Мерещится всякое, — ответил я.
Стало ещё тревожнее. Подумалось, что видение это предвещает беду.
В лагере беженцев, что находился на опушке ближайшего леса на склоне холма, горели костры. Крестьяне соорудили из веток шалаши, кто-то сделал палатку. Грелись, как могли. От лагеря наперерез нам двигалась делегация: группа мужиков и баб, закутанные по самые глаза в тулупы и платки. Люди подошли к дороге и поклонились боярам в пояс.
— Что надо? — строго спросил Игорь Изяславич, натянув поводья.
— Милостивые господа, — пробасил здоровый бородач, — смилуйтесь над нами. Прошу позволения слово молвить.
— Говори! — приказал Игорь Изяславич. — Только быстро.
— Милостивые господа, замерзаем. Нет мочи уже терпеть. Холода ударили, каких не бывало. Что теперь с нами станется? Пальцы на ногах чернеют, ребятишки малые мёрзнут. Того и гляди помирать начнём. Сжальтесь над нами во имя спасителя нашего Стефана, позвольте в крепость пойти. А то ведь не ровен час, окоченеем совсем.
Игорь Изяславич окинул суровым взором крестьян, что переминались с ноги на ногу то ли от холода, то ли от неуверенности.
— Подумаю, — кинул он им, и мы поскакали дальше.
— Их бы, и правда, в крепость, — сказала Дарья, оглянувшись на толпу закутанных людей. — Замёрзнут.
— Нельзя им в город, — ответил я. — Вот-вот разразится эпидемия. Лучше тут переждать. Может, потеплеет на днях. А я бы на их месте собрал пожитки и свалил бы подальше отсюда, пока не стало слишком поздно.
Мы обогнули лесистый холм и свернули с дороги. За деревьями на поляне нас ждали Пётр и два сноходца. Мужики сидели на поваленном дереве, Пётр расхаживал взад-вперёд. Его лошадь была привязана к ближайшей берёзе. У всех троих имелись при себе ружья, а у сноходцев — ещё и сумки с какими-то приборами. Город отсюда виден не был, зато открывался прекрасный вид на поля и леса на склонах других холмов и деревеньку, притаившуюся вдали среди деревьев.
Когда наш отряд выехал на поляну, оба мужика вскочили с места, а когда мы подъехали ближе, поклонились в пояс. Они смотрели на нас то ли враждебно, то ли испуганно.
— Вам нечего бояться, — сразу же напомнил Игорь Изяславич. — Я дал слово, что не стану преследовать вас за вашу деятельность и не отдам под суд. Если всё сделаете правильно, и мы окажемся, где нужно, вы оба получите по пять рублей. Мы хотим попасть в область Сна, которая воссоздаёт Ярск. Сможете это устроить?
— Да, господин, — ответил сноходец постарше с проседью в бороде, — вы попадёте в Ярск, если во Сне ничего не поменялось за последний месяц.
— Неужели Сон ещё существует? — спросил Андрей. — Блаженная должна была проснуться несколько дней назад.