Холодная песня прилива
Шрифт:
Я резко очнулась, сердце колотилось, а отчего — я сама толком не понимала.
Сев в постели, я отодвинулась к краю, подальше от светового люка, хотя за ним было темно, сплошь серые тучи. Рано еще просыпаться.
Что-то меня разбудило, но что? Я напрягала слух, но, кроме тихого покачивания лодки, кроме шума воды, не слышала ничего. Разве что вдали какой-то звук — автомобиль, вероятно?
И вдруг — прямо над головой. На крыше каюты. Я замерла, вслушиваясь изо всех сил, сердце колотилось в панике. Оба мобильных
В прямоугольнике люка на фоне серого неба проступил силуэт человека.
Я резко втянула в себя воздух и отползла еще дальше в угол. Отсюда мне был виден только черный абрис в сером поле. Он двигался, пытался заглянуть в спальную каюту. Послышался голос, недостаточно внятный, чтобы разобрать слова, на палубе раздались шаги. Мгновение — и в дверях каюты возникла чья-то фигура.
Я хотела крикнуть, но было уже поздно. Он увидел меня в моем углу, подскочил, схватил подушку и зажал ею мне рот. Так резко, что я врезалась головой в стену позади кровати, из глаз посыпались искры. В следующее мгновение я уже брыкалась и извивалась, отбиваясь изо всех сил.
— Прекрати! — прошипел он. — Сейчас же перестань, сука тупая!
Я забилась еще сильнее, и он сжал пальцами мне шею, давил, пока я не перестала дышать. Тут-то я перепугалась по-настоящему.
— Ты перестанешь дергаться, наконец?
Ответить я не могла — слишком крепко он пережал мне глотку, — так что попыталась кивнуть в надежде, что он заметит это движение в темноте. В каюту вошел еще один человек.
— Что ты делаешь, на хрен?
— Да она как начала брыкаться, — шепотом пояснил первый.
Он убрал руку с моей шеи, и я, захлебываясь, втянула воздух в измученные легкие.
Нападавший толчком перевернул меня лицом вниз, они вместе ухватили меня за руки и чем-то скрепили запястья, пластиковые кольца впились мне в руки.
— Дженевьева, — заговорил второй, — попытайся объяснить, что тут происходит.
— Что? О чем вы? — громко завыла я. Они-то шептались, но я не собиралась приглушать голос на собственной лодке.
Он за волосы приподнял мою голову и с такой силой опустил ее на подушку, что я прикусила губу. Рот наполнился кровью. Я сплюнула.
— Не упрямься, хуже будет. Расскажи, что ты затеяла, и покончим с этим, или я запру тебя тут и сам обыщу лодку. Что предпочтешь?
— Отвали, — сказала я. — Мой парень вернется после работы. Вот-вот подъедет.
Он рассмеялся:
— Ага, как же. Твой парень — это мистер Карлинг? Нынче он побудет дома с миссис Карлинг. Сюда-то он верняк не заедет. С тобой животики надорвешь, Дженевьева.
Порыв ветра я ощутила за миг до того, как его кулак врезался мне в голову, сбоку, за ухом, — один раз, второй. Голова закружилась, меня чуть было не стошнило.
— Хватит дурить! Поняла?
Жужжание, звон, я не сразу сообразила откуда, потом дошло: изнутри моей головы.
— Не знаю, — пробормотала я.
На баржу поднялись еще люди. Расшвыривали все подряд в камбузе.
Голос второго человека, того, который помешал первому задушить меня, я узнала. Это был Никс, Робби Никс, один из людей Фица.
— Никс? — позвала я.
На миг в каюте повисла тишина, прерываемая только грохотом в салоне и на камбузе.
— Заткнешься ты, шлюха гребаная! — прошипел он наконец.
Удар — петарда взорвалась у меня в голове, и каюта со всеми, кто был в ней, исчезла.
Глава 21
После этого случая с Данкерли я села и подсчитала, сколько у меня денег. Чтобы приобрести баржу в приличном состоянии требовалось от восьмидесяти до ста штук. Небольшое суденышко можно было купить гораздо дешевле, но там не хватало пространства. А мне требовалось достаточно места, чтобы превратить судно в дом, я же собиралась жить там, а не проводить летние выходные. Сверх стоимости судна, нужно было еще предусмотреть расходы на ремонт — еще двадцать или тридцать тысяч при скверном раскладе, если понадобится капитальный ремонт или судно придется вытаскивать из воды для сварочных работ. И сколько-то денег на жизнь, чтобы продержаться как минимум год, хотя я и прикидывала вариант работы на полставки, после того как налажу процесс.
От нужной суммы я успела скопить примерно две трети, причем основную часть составляли деньги, вырученные годом ранее за квартиру. Никак недостаточно для того, чтобы уволиться. Еще одна проблема: сколько бы я ни зарабатывала в клубе, имелись также издержки. Одежда, обувь, косметика — при всей моей экономности я ежемесячно тратила целое состояние только на макияж. Итог: трудиться придется еще не менее полугода; разве что Фиц будет вновь приглашать меня к себе на приватные вечеринки, тогда я смогу заработать быстрее.
Я не была уверена, что терпения у меня хватит надолго.
Данкерли отвязался от меня, однако вновь стал самим собой — прежним невыносимым начальником. Он поставил перед нами очередные цели, от каждого требовалось больше усилий. А мы и так работали на износ. Откуда возьмутся дополнительные объемы продаж, никто не понимал. Я оставалась только из-за денег. Многие компании в нашем секторе активно избавлялись от сотрудников. Шансов найти другую работу не предвиделось, тем более что рекомендацию мне предстояло получать у Данкерли.
Нет, решила я, придется работать тут и постараться каким-то образом ужиться с Данкерли.
После инцидента в метро прошла неделя, вновь наступила пятница, и тут выяснилось, что Данкерли отнюдь не намерен успокаиваться. Я открыла свой ящик и на стопке бумаг обнаружила рекламку стриптиз-клуба. С флаером в руках я прошагала в кабинет Данкерли. Он сидел в одиночестве, притворяясь, будто занят. Я хлопнула бумажку ему на стол.
— Это что еще? — в ярости спросила я.
Босс растянул рот до ушей.