Холодная весна
Шрифт:
— В конце недели.
Рука Луи неторопливо спускалась с шеи Петрониллы вниз, к вороту ночной сорочки. Он погладил ее грудь и, ободренный ее нежным поцелуем, потянул вверх подол сорочки. Рука его блуждала по пышным бедрам Петрониллы, по ее гладкой коже. Вот она остановилась в ее паху. Он прижался губами к темному набухшему женскому соску и легонько прикусил его зубами.
Петронилла слегка вздохнула от наслаждения и расслабилась.
— И в чем же причина такой спешки?
Луи начал перебирать пальцами в медленном ненавязчивом ритме, превращая жену из расчетливой недалекой особы
— Его брак, — сказал Луи. — Он собрался жениться и поручает мне вести переговоры.
Странная тишина воцарилась в опочивальне. Петронилла, напрочь забыв про сквозняки и супружеские утехи, села в кровати. Она положила свою руку на руку мужа, которой он ласкал ее между ног, и остановила нежные поглаживания.
— Его что?..
— Его брак. Мой дядюшка задумал взять еще одну жену.
— Куда ему!
Луи слабо улыбнулся.
— Туда же, куда и нам. Он хочет наследника.
— Ты его наследник! Зачем ему еще один?
Луи серьезно взглянул на жену.
— Ему нужны собственные дети. Что тебя так удивило? Ты должка это понимать. Сама на прошлой неделе говорила, что хочешь поскорее обзавестись ребенком.
— Если дядюшка женится, мы потеряем все…
Широкий жест руки Петрониллы подразумевал все графство Фавелл. Она выходила за Луи не ради его маленькой усадьбы, которая обеспечивала своим владельцам весьма скромное существование. Между ними не было любви, и, хотя Петронилла получала удовольствие от их плотских утех, ее привлекала власть, а не положение замужней женщины. Она вышла за Луи Фавелла в расчете на его будущее наследство. Петронилле оставалось надеяться, что она сумеет убедить Луи не слишком стараться, устраивая женитьбу своего дяди. Лишь бы только он пореже вспоминал о том, к чему его обязывает его рыцарское звание. И ей было бы тем легче его к этому склонить, чем чаще и чем более страстно они будут предаваться тому занятию, которое она прервала своими расспросами.
— Это его право, — твердо сказал племянник.
— Право? Фи! На кого же это он нацелился?
— Ее зовут Арлетта де Ронсье. Она еще девочка. Ей одиннадцать.
— Вот как? Значит, ради достижения своих целей он готов взять и девчонку? Старый похотливый козел!
— Жена! Кажется, ты забываешь, о ком ты говоришь!
— Тысяча извинений, — саркастически извинилась она. — В самом деле, Луи, с этим нужно что-то делать. Зачем нам его жена и наследники?
Луи передернул плечами и приложил палец к ее губам. Петронилла оттолкнула его руку.
— Но что я могу сделать? — сказал он беспомощно. — Я не вижу способа помешать моему дядюшке взять третью жену, если двух ему оказалось мало.
— Сам же говорил, что ты будешь улаживать дела с брачным контрактом.
— Да, но только на начальном этапе.
Петронилла немного помолчала, обдумывая то, что она собиралась сказать, потом на ее лице появилась задумчивая улыбка.
— У него нет детей от первых двух жен. Скорее всего, это по его вине. Я думаю, его семя просто недостаточно эффективно, а если и
Светло-карие глаза Луи уставились на жену.
— И что же? Что нам тогда делать?
Женщина, усмехнувшись, положила руку мужа себе между ног и притянула его голову к своей груди.
— Поговорим об этом после, милый.
— После? — усмехнулся Луи.
Петронилла теребила рубаху мужа.
— Ну же, Луи! После.
Арлетту уже пятый день держали в ее комнате под крышей башни. Она листала Псалтирь, сидя за столом букового дерева, за которым под руководством брата Йоссе училась читать и писать. В дверь постучали: это было необычно, если учесть, что она под замком, и об этом знает весь Хуэльгастель. Скоро ей должны были принести дневную порцию хлеба.
— Входите! — Арлетта отложила Псалтирь в сторону. Это была единственная книга, которую отец позволил ей иметь при себе в дни заточения. Все прочие рукописи и пергаменты отца Йоссе унесли из ее комнаты в тот день, когда скончался Габриэль. Клеменсия ведь не станет стучать в дверь, если это она принесла ей хлеб и воду. Арлетта считала это маловероятным, но, тоскуя по своей старой подружке, с надеждой подумала, что это все-таки пришла Клеменсия. До сих пор скудную пищу ей приносили немногословные отцовские наемники. Эта публика была тупа и нелюдима, и Арлетте не удалось выудить из них даже их имен. Девочка тосковала по знакомому лицу и сгорала от нетерпения узнать, что сталось с Джеханом.
Ключ заскрипел в замке, и растрепанная льняная голова просунулась в дверь. Нет, не Клеменсия. Бессознательно Арлетта вздохнула. У парня были голубые глаза, и он улыбался. Ей было известно только его имя. Его звали Нед Флетчер, он был англичанином и служил в отряде ее отца уже два года. У Арлетты за это время ни разу не было повода обменяться с ним хоть одним словом, но ей всегда казалось, что он добрый малый. Может быть, удастся узнать от него какие-нибудь новости о Джехане? Он был ненамного старше ее опального дружка и должен что-нибудь знать о нем.
— Леди Арлетта?
— Заходи, Флетчер. — Арлетта приняла из его рук поднос с буханкой черного зернового хлеба и кувшином воды.
Она старалась не показывать, что очень голодна, но пять дней вынужденного поста не могли не сказаться, и она с трудом удержалась, чтобы не схватить буханку и не вцепиться зубами в свежевыпеченный хлеб. Матерь Божья, как же замечательно он пахнет!
— Хлеб теплый, только из печки, — сказал Нед Флетчер, уловив ее голодный взгляд.
— Благодарю тебя. Я съем его с удовольствием. До сих пор мне приносили черствый хлеб.
— Потерпите еще пару деньков, госпожа, — участливо сказал Нед Флетчер.
— Да. — Она запнулась. — Можно задать тебе один вопрос?
— Конечно, госпожа, — улыбнулся Флетчер.
— Тебе известно, что сталось с Джеханом?
Нед покраснел до кончиков ушей и уставился на тростниковую подстилку под ногами.
— Я… Извините, госпожа. Мне не велено говорить о нем с вами. — И он начал закрывать дверь.
Арлетта в отчаянии схватила его за руку.
— Госпожа, пожалуйста, не делайте этого.