Холодная весна
Шрифт:
Еще один недовольный взгляд на дом. Она явно намекала, что устала от жизни в усадьбе Фавеллов.
— Я уверен — каждый, кто находится рядом с тобой, охотно стал бы развлекать тебя. — Граф изо всех сил старался быть вежливым в разговоре с этой женщиной. Никто не скажет, что граф Этьен Фавелл не был обходительным. — Я перестану беспокоиться, не случилось ли с тобой что-нибудь, только когда лично доставлю тебя до дома, дорогая Петронилла.
Лошади нетерпеливо переступали с ноги на ногу и грызли удила. Граф и жена его племянника
— Не желаете ли зайти вместе с сэром Жиллем в дом, чтобы согреться и передохнуть, — произнесла Петронилла с наигранной улыбкой.
— Благодарим вас, но лучше не стоит…
Одна из служанок Петрониллы подбежала и отодвинула засов обитых железом ворот. Этьен взмахом руки велел слугам перенести в дом дамский дорожный сундучок.
— Мне предстоит одолеть еще немало миль, поэтому не стоит расхолаживать лошадей. Скоро стемнеет, и придется поторапливаться, чтобы успеть засветло.
— Куда же вы направляетесь, милый граф? — поинтересовалась Петронилла.
Этьен позаботился о том, чтобы никто, включая сэра Жилля Фицхью, ничего не знал о цели его дальнейшего путешествия. И уж, конечно, он ничего не собирался рассказывать Петронилле. И, разбирая поводья, он сделал вид, что не расслышал ее вопрос. Этот прием уже не раз приносил ему успех. Он собирался использовать его и дальше — пока женщина не решит, что он начинает слабеть на ухо и сама не перестанет обращаться к нему с какими бы то ни было вопросами. Это было бы прекрасно… Этьен зло усмехнулся, но тут же скроил легкую гримасу, чтобы скрыть усмешку.
— Фицхью, готов? — спросил он.
— Так точно, монсеньёр.
Петронилла уже успела соскочить с лошади, ее серые глаза настороженно сузились. Она чуяла, что от нее скрывают что-то важное, и готова была хоть землю носом рыть, лишь бы выяснить, в чем дело.
Этьен с чувством облегчения распрощался с ней.
— Прощай, дорогая.
Он увидел, как Петронилла в ответ на приветствие стиснула свои заостренные зубки, и был вынужден прикрыть улыбку рукой, обтянутой рыцарской перчаткой. Женщина сгорала от любопытства, жаждая узнать, куда же на самом деле он направляется, но не решалась прямо спросить его об этом.
— Прощайте, граф, — ответила она. — До скорой встречи.
— До встречи. — Этьен сжал колени, и, повинуясь этому знаку, Буран рванулся вперед.
Ему удавалось прятать улыбку до тех пор, пока они с кастеляном не добрались до речной излучины возле брода. Он посмотрел на своего спутника.
— А мне понравилось, Жилль!
Жилль Фицхью был одним из немногих, обладавших привилегией обращаться к графу без титулов.
— Вы чересчур раздразнили ее, Этьен, — осклабился он, чувствуя себя намного лучше теперь, когда Петронилла скрылась из виду за поворотом. — Однажды она откусит вам всю руку.
— Ты так думаешь? — Этьен тряхнул головой, и брошь, украшавшая его шляпу, сверкнула в солнечном
Этьен был удивлен тем, какое действие оказали его слова на кастеляна. Он заметил, что губы молодого человека презрительно дернулись, но это выражение исчезло с его лица так быстро, что Этьен даже задал себе вопрос, а не показалось ли ему.
— Похоже, что так, — отозвался Жилль. — Но вы зря дразните ее, граф.
— Пока мы от нее избавились. — Этьен повернулся к другому сопровождающему, который ехал в некотором отдалении от графа, держа в поводу кобылу, на которую некоторое время назад был нагружен дорожный сундучок Петрониллы. — Жервас!
— Слушаю, господин.
— Сэр Жилль и я дальше поедем одни. Отведи коня назад в Ля Фортресс.
— Будет сделано, монсеньёр.
— Я вернусь через двое суток и, поскольку сэр Жилль едет со мной, власть над леном на это время будет у сэра Роберта.
— Передам, господин.
Этьен повернул Бурана в северном направлении, и Жилль Фицхью повторил маневр своего хозяина.
Граф Этьен имел все основания держать дело в строжайшей тайне, так как он замыслил мятеж против своего сеньора, Ричарда Плантагенета, герцога Аквитании.
Герцог правил Аквитанией с 1179 года, и это правление вызывало головную боль у местной знати, которая не упускала возможности при случае показать зубы. На севере, в Лиможе, восставшие горожане были примерно наказаны: им было приказано самим снести крепостные стены своего города, что делало его совершенно беззащитным при приближении врага или собственного герцога.
В Аквитании мало уважали Анжевенскую ветвь династии Плантагенетов, и герцогу пришлось налаживать и укреплять там центральную власть. К этому времени Ричард Плантагенет добился немалых успехов, покоряя своевольных феодалов на севере провинции, но здесь, на юге, все было гораздо труднее. Граф Этьен и его пэры считали ниже своего достоинства платить дань Ричарду Плантагенету. Они оберегали свою независимость, и не желали поступаться ею даже ради потомков Элеанор Аквитанской.
— Этьен! Куда мы направляемся? Я надеюсь, что теперь-то вы мне скажете.
— Конечно, друг мой. Наш путь лежит в Город у Скалы.
— Ля Рок Сан-Кристоф? Я слышал об этом месте, хотя сам никогда там не был, — сказал Жилль.
— Я тоже не был. Говорят, этот город укреплен самой природой — он построен в долине между хребтами. Звучит многообещающе.
— А зачем, Этьен? С кем мы там встречаемся?
— Ты, наверное, помнишь, что прошлой весной граф Перигор, видя, что баланс власти нарушается в пользу герцога Ричарда, открыто выступил против него?
— Это трудно забыть. Но он сделал столь решительный шаг слишком рано, и его тогда никто не поддержал. Ему пришлось тогда сдать Перигё…