Холодная весна
Шрифт:
Собирая пожитки, Анна слышала как бы издалека, как мать умоляла разгневанного отца:
— Хуберт, так никто никогда не делал.
— А я сделаю.
— Хуберт, но ты неправ.
— Неправ тот, кто плодит внебрачных детей.
— Хуберт, пожалуйста, передумай. Ты об этом горько пожалеешь.
— Никогда.
Анна была готова. Под мышкой она держала узел — завернутые в плащ свои пожитки. Она подошла к двери и взглянула в последний раз на отца.
— До свидания, папа…
Отец даже не взглянул на уходящую дочь.
— Мама!..
Всхлипнув, Мархарид поднялась с лавки.
— Я не позволю выгнать
Она подбежала к корзинке, в которую Анна утром собирала овощи и торопливо положила в нее десяток яблок, маленькую буханку хлеба и головку белого мягкого сыра. Бросившись к кровати Анны, Мархарид собрала в охапку одеяла и простыни и сунула эти тряпки в ту же корзину. Ее руки тряслись, как в лихорадке.
Анна ждала на пороге, а Хуберт сидел, тупо уставившись в пустую миску.
С корзинкой в руке, Мархарид бросилась к дочери и порывисто обняла ее. В ее глазах блестели слезы. Анна почувствовала, что и она сейчас заплачет, но сдержалась. Неожиданно она ощутила в себе силу, о которой до сих пор даже не подозревала.
— Прости, матушка.
— О, Анна! Ну пожалуйста, скажи нам правду и согласись выйти за Самсона!
— Мама, я дала обещание и останусь ему верна. Самсон — славный парень, но я не могу выйти за него.
Мархарид смахнула слезу, и мать с дочерью вышли за порог. Был теплый ласковый вечер.
— Я вижу по его глазам — он не изменит своего решения. — Голос Мархарид надломился. — Доброго пути. Я положила несколько су на дно корзинки, не потеряй их. Анна, я люблю тебя!
Анна пыталась улыбнуться.
— И я люблю тебя. — Она заговорила погромче, подойдя вплотную к двери. — И тебя, папа, я люблю тоже!
Взяв из рук матери корзинку, изгнанница зашагала по переулку, ведущему к церкви. Снова к отцу Иану.
По мере того, как Анна, нагруженная узлом одежды и корзинкой, которую ей собрала матушка, приближалась к дому отца Иана, на Локмариакер, словно нежный серый покров, опустились сумерки. Ветер стих, тишина и покой объяли всю гавань. Даже чайки в порту, и те замолчали. Море было их колыбелью, оно укачивало их перед сном.
Церковная дверь была приотворена, и Анна тихо вошла в портал. На алтаре горели две свечи, а перед ними стоял на коленях высокий человек; длинная тень от его фигуры падала на пол. Отец Иан совершал обязательное вечернее богослужение, распевая псалмы. Слова, произносимые речитативом, были почти неразличимы и, смешиваясь с отражающимся от каменных стен эхом, сливались в мерное гудение, похожее на отзвук далекого пчелиного роя.
Анна поставила корзинку и узел возле чаши для омовений, окропилась святой водой и стала терпеливо ждать, пока священник не окончит свою ежевечернюю молитву.
Она, конечно, боялась, что отец будет разгневан, боялась порки, но ей и в голову не могло прийти, что он просто так возьмет и выставит ее из родного дома. Где ей спать этой ночью? А завтрашней? Хорошо, пока еще лето. А когда наступит зима? Как ей выжить? Пока было довольно тепло, в крайнем случае можно выспаться и на земле в зарослях боярышника. Это почти не будет отличаться от ночей в дольмене, проведенных с Раймондом. Но скоро родится дитя. А зима, судя по приметам, в этом году будет морозная. Что же вообще ей делать?
Тревожные мысли Анны росли и множились, и, отгоняя их, она попыталась переключить
Отец Иан пел один из покаянных псалмов, причем по-бретонски, а не на непонятной латыни, на которой совершало свои службы большинство окрестных священников, как было положено по канону. Отгоняя свои черные думы, Анна принялась вслушиваться в слова молитвы, стараясь улавливать их смысл.
— Перьями своими осенит тебя, и под крыльями его будешь безопасен; щит и ограждение — истина его.
Не убоишься ужасов в ночи, стрелы, летящей днем.
Язвы, ходящей во мраке, заразы, опустошающей в полдень.
Падут подле тебя тысяча и десять тысяч одесную тебя; но к тебе не приблизится. [5]
Прекрасные утешительные слова вливались прямо в смятенное сердце Анны. Она опустилась на холодные каменные плиты, ожидая продолжения.
5
Псалом 90, 4–7.
— Ибо ты сказал: Господь — упование мое. Всевышнего избрал ты прибежищем твоим.
Не приключится тебе зло, и язва не приблизится к жилищу твоему.
Ибо ангелам своим заповедает о тебе — охранять тебя на всех путях своих. [6]
И тотчас все существо Анны исполнилось умиротворения. Чувство это было столь полным, столь всеобъемлющим, что все ее сомнения вмиг рассеялись и пришла уверенность — все кончится хорошо. Она не знала, как именно, ведь каждая из обрушившихся на нее проблем казалась неразрешимой. Если попытаться обдумывать их с практической точки зрения, можно легко запутаться и никогда уже не выбраться к счастью. Но она понимала, что удача легкой ценой не дастся. А сейчас, неизвестно почему, Анна поверила, что в конце концов все наладится и с ними все будет хорошо; и с ее будущим малышом, и с Раймондом.
6
Псалом 90, 9-11.
Произнеся заключительные слова молитвы, отец Иан поднял голову и, не поворачиваясь, спросил:
— Анна, это снова ты?
— Да, отче.
— Я молился за тебя, дитя мое. Приблизься ко мне, присядь.
Анна подошла к скамье в восточном приделе.
— Мой отец выкинул меня на улицу, словно нашкодившего котенка, так как я отказалась выйти замуж за Самсона.
Отец Иан с мягким упреком покачал головой.
— Вы не удивлены, отче?
— Нет, именно этого я и ожидал.
— Что же теперь делать? Мне некуда идти. Мать дала мне несколько монеток, но их надолго не хватит. Может быть, следует потратить их на то, чтобы послать известие в Аквитанию?