Холодная весна

Тауненд Кэрол

Глава пятнадцатая

Тем же вечером граф Этьен устроил празднество в честь Арлетты.

Она восседала во главе поставленного на возвышение стола на покрытом подушечкой сиденье с резными ручками, еще более величественном, чем сиденье отца у них дома, и голова ее кружилась от шума и волнений. Граф Этьен сидел подле нее на точно таком же стуле.

Оглядывая поочередно лица присутствующих, Арлетта заметила за соседним столом Клеменсию. Та сидела рядом с Гвионном Леклерком — наверняка об этом позаботился сэр Ральф. В этой непривычной обстановке

ее подруге, конечно, будет немного легче освоиться, если ее соседом на пиру окажется Гвионн Леклерк — человек, с которым она знакома.

Зал в Ля Фортресс был почти квадратным, и в нем помещалось народу не меньше, чем в большом зале Хуэльгастеля. Шум стоял невыносимый, а ведь они еще даже не приступили к мясному блюду. Лаяли псы, брякали тарелки, голоса то затихали, то опять кто-то покатывался от хохота. Очаг в зале был почти такого же размера, как и дома, но чадил гораздо меньше. Тростниковую подстилку для аромата посыпали тимьяном и лавандой. Стены помещения сверкали свежей побелкой, две из них украшали большие гобелены великолепной работы. На одном в натуральную величину были изображены король Артур с рыцарями Круглого Стола, на другом — охотничья сцена.

Цвета графского герба — кармин и золото, столь приметные в облачении леди Петрониллы, пламенели в вышивке знамен, свисающих на расстоянии нескольких ярдов друг от друга и закрепленных на специальных держателях в стенах. Полотнища колыхались от сквозняков и поднимавшегося кверху теплого воздуха. Под хоругвями стояли наряженные в парадные кафтаны дворецкие, готовые услужить по мановению руки любого из гостей. Некоторые из них держали салфетки в знак того, что они обслуживали высокое место графа и его невесты. Один слуга сжимал в кулаке деревянный жезл.

Потолок зала был настолько высок, что снизу балок почти не было заметно. У стены, к которой Арлетта сидела лицом, располагались певцы и музыканты — трое мужчин и одна девушка. Все мужчины держали в руках инструменты: один — лютню, другой — флейту, а третий — арфу.

— Хочешь послушать их музыку и пение? — наклонился к Арлетте граф, заметив любопытствующий взгляд своей суженой.

— Если можно.

Граф Этьен медленно поднял руку. Слуга ударил тупым концом жезла об пол, и шум заметно поутих.

— Так лучше, не правда ли? — усмехнулся граф.

Арлетта кивнула и отхлебнула из кубка. Вино было дорогое и сладкое, оно ей очень понравилось.

Менестрели играли прелюдию, в то время как багряно-золотые камердинеры разносили блюда. Девушка запела.

Крепко обхватив пальчиками серебряный бокал, Арлетта смотрела на певицу, испытывая легкую зависть к ее красоте и таланту.

— Тебе нравится пение Мишель? — осведомился граф.

— Да, конечно, но… — Арлетта замялась. Один из солдат при обозе, с которым они как-то по дороге разговорились, сообщил ей, кто такие были труверы. Так звали на юге страны трубадуров женского пола, но сама Арлетта впервые в жизни видела одну из них. По словам обозного выходило, что это люди презираемые, а песни их — непристойны. — Разъезжает ли она по всей Аквитании, распевая свои романсы?

Граф добродушно улыбнулся, глаза его выразили

понимание. Похоже, он человек добрый и ведет себя по отношению к ней весьма учтиво, думала Арлетта. Она начинала чувствовать себя в его обществе более раскованно. Граф Этьен кого-то ей сильно напоминал, а вот кого, она пока сама не понимала.

— Как и все они. С отцом, тем мужчиной, у которого лютня, и с братом, флейтистом. Я заплатил им вперед за месяц или около того. А ты любишь музыку?

Арлетта кивнула.

— Как не любить. Но у моего отца абсолютно отсутствует слух, и с того дня, как умерла моя мать, он потерял всякий интерес к музыке. Очень долго я не слышала ничего иного, кроме как пение «Аве Мария» в часовне.

— Если тебе они придутся по вкусу, я возьму их в постоянное услужение. Но не суди по одной песне, послушай весь их репертуар.

— Благодарю вас, граф Этьен.

Луи Фавелл сидел между Арлеттой де Ронсье и своей женой Петрониллой. На них двоих был по этикету положен только один кубок, и пока ее муж пригубливал вино, бывшая поселянка лениво ковырялась в тарелке, пожирая графскую избранницу недобрым взглядом. Муж ее надеялся, что у нее хватит ума не затеять какую-нибудь свару — он хорошо знал, что язык женушки был острый и бесцеремонный, и если ей приходила в голову какая блажь… Кто знает, что сочтет эта Арлетта де Ронсье оскорблением, а что нет.

Петронилла прямо-таки глаз не спускала с гостьи, пока сама Арлетта рассматривала своего суженого. Что-то блеснуло в свете факелов, и глазки Петрониллы сузились. Золотой перстень с большим темно-красным камнем свободно сидел на тоненьком пальчике невесты. Да, это не какие-то полудрагоценные гранаты — обручальное кольцо Фавеллов украшал алый рубин, зажатый в золотой оправе. Кольцо придется значительно заузить, чтобы оно пришлось невесте впору. Или раскормить ее, что займет значительно больше времени. А ей, Петронилле, оно бы подошло и таким, как есть.

Жена Луи Фавелла надула пухлые губки и заставила себя не смотреть на кольцо. Как она его хотела! Впрочем, оставалась надежда, что однажды оно достанется ей — видеть драгоценный талисман на этой недокормленной девчонке, приехавшей откуда-то с севера, было для нее невыносимо. Кроме того, рубин не гармонировал с рыжими волосами, более подходящими какой-нибудь крестьянке, чем невесте графа.

Петронилла подождала, пока муж допьет очередной бокал, а потом заговорила с ним. Она была достаточно осторожна, чтобы не упоминать про кольцо.

— Сколько лет этой девчонке, а, Луи?

— Говорят, пятнадцать.

Серые глазки Петрониллы сощурились.

— Не тянет на эти годы, не так ли, муженек? Только посмотри на эту парочку, Луи. Отвратительно, не правда ли?

— Что отвратительно?

— Бракосочетание зимы и весны. И весна такая робкая, напуганная — посмотри ей в глаза. И личико белое, как порфир…

— Видно, уж такова она от роду. Молодой леди такой и положено быть, женушка. Она наследница графского титула, но мой дядя ценит ее не за это. Он надеется, что эта девушка принесет ему нечто большее, чем владения де Ронсье. Ему нужен сын, наследник.