Холодная весна
Шрифт:
— Это я и сам знаю. — Гвионн хмуро усмехнулся. — Эта волчица отняла земли у моей бабки Изабель. Украла у своей собственной сестры.
— Я об этом догадывался. Когда граф Франсуа услышал, в чем состоит суть иска, он разъярился так, словно в него вселился бес. Я никак не ожидал, что это известие вгонит его в такой гнев. Чуть позже мне удалось навести справки. Оказалось, что сэр Грегор Вимарк защищает интересы Филиппа Сен-Клера, выступая в качестве его опекуна.
— Филипп жив?! Мой младший брат жив!..
Вальтер улыбнулся.
— Наконец-то
— Большое спасибо! Как я рад!
Было время, когда Раймонд ревновал к новорожденному брату, прекрасно осознавая, что это Филиппу, а не ему достанется все наследство после смерти отца. Но ревность его без следа испарилась в ту ночь, когда отряд де Ронсье сжег Кермарию. Известие о том, что Филипп был жив, словно пролило бальзам на его израненную душу. Волна теплых и нежных чувств нахлынула на него.
— Но ведь мой брат мог оказаться в усадьбе сэра Грегора в Плоуманахе, — сказал он, поворачиваясь к очагу, — лишь в том случае, если моя сестра Гуэнн добралась туда. Мэри была права. — Гвионн поглядел на Вальтера, а затем хлопнул его по плечу. — Выходит, обе мои сестры и братишка выбрались живыми из этой мясорубки!
— Я рад за тебя, Леклерк. — Вальтер обнял товарища. — Вот все и встало на свои места. В том числе и перерезанная подпруга.
— Ты более проницателен, брат. Объясни, что ты имеешь в виду.
— В прошлом году герцог занимался вопросами пошлин, и законы наследования в Бретани были исправлены по нормандскому образцу. Теперь, если наследство сомнительно, преимущество всегда отдается старшему из детей.
Леклерк испустил ликующий крик.
— Закон о первородстве! Клянусь Христом, я отдал бы все до последнего су, чтобы видеть физиономию де Ронсье, когда он узнал об этом!
— Тише, тише, — Вальтер искоса посмотрел на дверь.
— Прости, — Гвионн понизил голос. — Послушай, Вальтер, моя бабушка была старшей из двух сестер де Вирс. Теперь суд должен решить тяжбу в ее пользу.
— По нормандскому закону — да. И, кажется мне, именно по этой причине расстался с жизнью герцог. Теперь, когда он мертв, граф Франсуа де Ронсье будет добиваться отмены нововведений в законодательство. Хотя сомнительно, чтобы он в этом преуспел. Герцогиня Констанца — женщина с характером и, думаю, не изменит законы покойного супруга.
Они помолчали. Затем Гвионн сказал:
— Вотчина де Вирсов не так велика, Вальтер. Особенно если сравнить с прочими владениями де Ронсье. Мне трудно понять, почему граф придает такое большое значение этому клочку болота?
— Гордыня, думаю. Он не выпустит из когтей ничего, что привык считать своим.
— Сколько же людей он отправил в ад, чтобы насытить своего демона гордыни? — снова спросил эсквайр. — И последняя из жертв, по твоим словам — принц королевской крови. Вальтер, чудовище должно быть остановлено.
— Вполне согласен с тобою. Но как?
Дверной засов загремел и приподнялся. Двое мужчин переглянулись.
— Господи, —
Дверь отворилась, и Вальтер, выхватив из ножен кинжал, одним прыжком оказался у косяка.
Вошла женщина. Он тотчас ее признал. Это была Петронилла Фавелл.
Она стояла у самой двери, глядя на Гвионна. Не оборачиваясь, она тихо сказала:
— Сэр Вальтер! Уберите клинок от моего затылка и выйдите из-за двери. Вы же сами знаете, что не убьете меня. Вы — человек слишком благородный, чтобы заколоть беспомощную женщину.
Так уж и беспомощную? Женщина, что стояла перед ними, была не более беспомощна, чем Медуза. Но она была права. Рыцарь не мог хладнокровно убить ее, пусть даже, оставив ее в живых, он подвергал риску свою собственную жизнь. Он воткнул кинжал в ножны и вышел в центр комнаты.
— Что ты слышала? — прямо спросил он.
Рука Петрониллы Фавелл снова прикоснулась к его груди.
— Все. — Она широко улыбнулась, но это была улыбка хищницы.
— Господи милосердный, — сказал Гвионн, и его рука нащупала рукоятку ножа.
Веннер, ощущая в груди свинцовую тяжесть, краем глаза заметил его движение. Видимо, его товарищ не был столь отягощен рыцарскими традициями, как он сам. Чтобы спасти свою жизнь, Леклерк готов убить неожиданную свидетельницу.
— Нет, Раймонд! — воскликнул он. — Это не выход.
— Но эта стерва все слышала! Она сама сказала. Что остается нам делать?
— Для начала подумать, — невозмутимо вмешалась леди Петронилла. — Господа, между вами и мною много общего. Давайте будем союзниками, а не врагами.
Зеленые глаза Леклерка сузились в щелочки.
— Объясните, моя госпожа.
Леди Петронилла победно оглядела Вальтера, щеки которого пылали, как кузнечный горн.
— Потрудитесь закрыть дверь, сэр Вальтер, и я все объясню вам.
Глава шестнадцатая
В Кермарии занималось утро дня святого Андрея. Оно принесло с собой сильное похолодание.
Камыши и тростники, наполовину вмерзшие в лед, стояли на болотах прямые и хрупкие, не шевелясь от слабого ветерка, который, начиная с ночи, постепенно набирал силу. Затем он превратился в устойчивый холодный ветер с северо-востока, и его леденящее дыхание покрыло все лужицы коркой льда.
Бойкая, как козочка, несмотря на выпирающий живот, Анна легко шагала по узенькой тропке меж топей и трясин с уверенностью той, кто был рожден и вырос на болоте. Она собиралась проверить ловушку на угрей. С тех пор как отец Иан привез ее в Кермарию, она успела узнать здесь каждую пядь земли — ведь это был дом ее Раймонда. Знакомясь с окрестностями, она словно чувствовала близость своего мужа, находящегося в разлуке с ней. Ребенок в ее утробе подрастал, а она все верила в возвращение супруга.