Холодное блюдо мести
Шрифт:
Предчувствие его не обмануло. После обеда к нему, как бильярдный шар в лузу ворвался Михайлов — запыхавшийся, покрасневший и с выпученными, как у сваренного рака глазами. Вид адъютанта был настолько непривычен, что Афанасьев не на шутку забеспокоился:
— Что опять случилось?! Война, что ли?!
Но за спиной у Борисыча не маячила фигура зятя с чемоданом, поэтому он немного успокоился.
— Да, говори же ты! Не выпучивай глаза, — подстегнул он ошарашенного адъютанта.
— Товарищ Верховный, президент Соединенных Штатов просит
Хищная улыбка растянула рот Валерия Васильевича. Чуйка матерого волка, в очередной раз не подвела его.
— Ну, коли просит согласовать, то это, как минимум, означает отсутствие боевых действий с применением всех средств поражения. В противном случае, он бы сразу позвонил на «горячую линию». Передай связистам, что я готов принять видео-звонок через полчаса. Да, кликни сюда Петра.
— Есть, кликнуть! — слегка расслабился Михайлов, видя спокойную реакцию своего шефа на неожиданное сообщение.
— Вот еще что, подготовь-ка аппаратуру к записи, а то я не знаю на какие тут кнопки нажимать.
— Сию минуту, — кивнул Борисыч и крикнул в приоткрытую дверь. — Петр Михалыч! Товарищ Глава Высшего Военного Совета просит вас зайти к нему.
Сам же в это время, не мешкая ни минуты, стал копошиться в недрах телеаппаратуры.
— Звали, товарищ Верховный?! — возник он тут же в дверном проеме, заслоняя своей могучей фигурой весь просвет.
— Заходи, Петр Михалыч, — кивнул диктатор своему зятю. — Присаживайся, вон к столу, а я пока наберу еще кое-кому.
Он повернулся на своем крутящемся кресле к приставному столу, где стояла целая батарея разношерстных телефонов, и, выбрав один из них, набрал короткий номер.
— Сергей Иванович, мы с тобой уже видались сегодня, но здравствуй еще раз, — сказал он в трубку, как только абонент появился на том конце. — Ты там не шибко занят?
— Нет, Валерий Васильевич, не шибко, — в тон ему ответил Рудов. — Что-нибудь случилось?
— Да. То, что я и предсказывал давеча. Только что позвонили из госканцелярии президента Соединенных Штатов и попросили от его имени согласовать видео-звонок, — проинформировал Афанасьев своего соратника и «серого» кардинала по совместительству.
— О, как! — не удержался тот от восклицания.
— Я согласовал его через полчаса. Не хочешь ли присоединиться? — поинтересовался диктатор у своего соратника, чем доставил ему массу положительных эмоций (обожал Сергей Иванович быть в курсе всего на свете).
— Конечно-конечно, — затараторил он, не скрывая удовлетворения от сопричастности к «большой политике», — уже бегу. Через десять минут буду на месте.
— Добро, — коротко бросил в трубку Валерий Васильевич, прежде чем отключиться.
— Все готово, — закончил возиться с записывающей аппаратурой Михайлов. — Разрешите идти?
— Нет, Борисыч, — помотал головой диктатор. — Ты тоже останься. Вон, сядь
— Мне вести протокол беседы? — сделал тот движение, чтобы вытащить из внутреннего кармана объемистый блокнот.
— Нет. Зачем, если запись и так будет вестись? Просто посиди. Ты у нас ходячая энциклопедия и твоя консультация может понадобиться в любой момент.
— Есть, остаться.
— Петр Михалыч, — обратился Афанасьев к зятю полуофициально, — не мог бы ты быть переводчиком нашей беседы?
— Почему, именно я? — искренне удивился Вальронд. — У нас имеется отличный штат переводчиков.
— Видишь ли, Петр, — диктатор чуть замялся в попытке подобрать нужные слова, — у меня имеются все основания считать, что предстоящий разговор с Трампом будет особенным и не слишком похожим на ритуальные дипломатические пляски. Он попал в сложную ситуацию, а поэтому разговор будет трудным, прежде всего, для него самого. С его стороны, наверняка, там будут присутствовать лишь самые близкие и верные люди. С нашей, соответственно, тоже. И чем меньше будет посторонних, посвященных в эту беседу, тем плодотворнее станут ее результаты. А ты у нас теперь, сам понимаешь, не посторонний.
— Понимаю, — кивнул кавторанг.
— Не оплошаешь? — с надеждой в голосе спросил Валерий Васильевич.
— Постараюсь. Я уже давно приметил, что Трамп очень четко произносит слова и не проглатывает окончания, как это сложилось у потомков ирландских эмигрантов. Это удобно для любого переводчика, поэтому я склонен считать, что с данной стороны не возникнет никаких сложностей.
— Вот и славно, — не стал скрывать своего удовлетворения Верховный. — Борисыч, прицепи ему микрофон на лацкан.
Михайлов тут же кинулся к шкафу у стены, где лежал в одном из отделений моток провода с микрофоном на конце.
— Я не опоздал?! — раздалось бодрое восклицание со стороны дверного проема. — А то смотрю, в приемной никого нет, думаю, что уж и началось всё.
— Проходи, Сергей Иваныч, присаживайся напротив кавторанга, — сделал приглашающий жест Афанасьев. — Время пока еще есть.
— Ну, что, клюнул-таки жареный петушок в трамповское седалище?! — весело осведомился генерал.
— Клюнул, Сергей Иванович, клюнул, — скупо улыбнулся Афанасьев.
— Спохватился, гаденыш! Не иначе, как хочет прощупать наши дальнейшие шаги?! — ощерился Рудов, весело и зло. — Боится, что в ответ можем долбануть.
— Не думаю, — покачал головой Верховный. — Он прекрасно знает, что если бы мы захотели, то долбанули бы еще вчера. Не по самим Штатам, то хотя бы по базе в Норвегии. Нет, он опасается чего-то совсем другого.
— И чего же, тогда? — удивился «пруссак» топорща усы.
— Вот это нам и предстоит выяснить в процессе разговора. Я полагаю, что у него будет к нам какая-то просьба, но, высказанная им, в завуалированной форме. Нам останется только понять, что именно он хочет от нас.