Холодное утро в 3018
Шрифт:
Слишком серьёзным Хавс мне совсем не нравился, а «гиперзаботливый Хавьер» и вовсе доводил до белого каления. Я привык к другому: к его веселому лёгкому нраву, к умению рассмешить даже мертвеца, к его безрассудству. Я хотел, чтобы Хавьер оставался таким и впредь, излишняя серьезность, горечь в голосе и эти слова, исполненные глубокого и мрачного смысла, возвращали меня на год назад, в те дни, о которых я отчаянно пытался забыть, о которых старался не думать.
Хавьер драматизировал, на самом деле у меня всё было хорошо. И такой образ жизни меня совершенно устраивал. Похоже, я с трудом приспосабливаюсь к новым условиям, долго привыкаю к людям. Я встречался с Региной пять лет и собирался на ней жениться, но не сложилось. Не то чтобы
***
Духота, вечная духота, даже дышать тяжело. Никакие зелёные насаждения, никакие фонтаны не спасают.
Раскаты грома. Сильные дожди в Льеже бывают очень часто. Тёплые, они могут идти целыми сутками, и тогда озера выходят из берегов, превращая жизнь обитателей ближайших к ним кварталов в настоящий ад. Берлин, центральный город на западе Конфедерации, от любой стихии защищает энергетическое поле, оно накрывает столицу точно крышка супницу. Жаль, в Льеже его нет.
От полицейского участка до моего дома рукой подать, поэтому не было смысла вызывать электрокар. Я решил прогуляться, рассчитывая укрыться в жилой башне, если город накроет волна дождя. Я шёл едва ли не по самому краю железобетонной площадки, служившей в этом квадрате зоной для пешеходов. Рядом туда-сюда сновали кары и перемещались платформы, которые перевозили пешеходов с одной площадки на другую. Шум города, состоявший из криков, гомона, механических голосов роботов, сигналов электрокаров, перекрывал даже раскаты грома. А ведь Зелёный нельзя назвать оживлённым сектором, большинство его жителей работают в социальных учреждениях: школах, больницах, аптеках в других секторах, в будние дни там куда меньше пешеходов, чем в Центре.
– Эй, Алекс Орелли! Ты оглох, что ли? Я сигналю уже пятый раз, притормози!
Рядом со мной остановился роскошный тёмно-синий электрокар с тонированными стеклами. Потрясающая тачка! Быстрая, но бесшумная модель. Мечта! Мечта! Просто прокатиться на такой машинке уже дорогого стоит. Стекло опустилось вниз, и из окна высунулась головка хозяйки кара. Лицо с острым подбородком и решительно сжатыми губами, большие глаза, ореол густых волос. Эжени.
– Привет! – она снизошла до улыбки. – Эм… хорошо выглядишь.
Прекрасно! Многообещающее начало. Почему бы не поиздеваться?
Я прижал пальцы к виску. Жест гвардейца. «Служу городу и нации».
– Спасибо, барышня! – хмыкнул я.
– Я искала тебя в участке, но мы разминулись. К счастью, Хавьер указал, куда ты направился. Славно, что ему полегчало!
Чёрт!
– Здесь, кстати, нельзя парковаться. Видишь этот значок? Да, скрещенные красные линии. Здесь платформа стыкуется с площадкой, а ты занимаешь место. Парковка допустима только для карет скорой помощи. Для остальных – запрещено. Согласно статье 18.1. Уложения об административных правонарушениях, несоблюдение этого правила дорожного движения карается штрафом от трех до пяти тысяч марок. Дай полный назад или, наоборот, вперёд. И поживее!
Эжени, о чудо, сделала так, как я сказал без вопросов и возражений.
– А Хавьер не лгал, когда сказал, что у тебя прекрасная память.
Подмазывается, не иначе.
– С какой целью ты меня искала?
– Хотела подвезти.
Пфф! Подвезти? Я многое бы отдал, чтобы прокатиться на её крутом каре, но тогда во мне взыграла гордость. Знаю, зависть никому не идет, однако я ничего не мог с собой поделать. В тот день я решил вести себя, как сноб. Чего ко мне прицепилась эта девчонка? Люди её круга не знаются с такими, как я. С обычными парнями из небогатого района. Я искал информацию об Эжени в Сети, и то, что я вычитал, лишь усугубило зависть. Её отец владел целой сетью предприятий по производству деталей для космических кораблей. Василий Логинов считался едва ли не самым богатым
– Спасибо за заботу, но я живу неподалеку.
И тут небо, как назло, разразилось дождем. Поток воды обрушился мне на голову, вмиг я промок до нитки, но и не подумал укрыться от непогоды в электрокаре этой дамочки. Эжени засмеялась.
– Ты ведёшь себя, как придурок. Тебе это не идёт. Залезай, говорю тебе.
Внутри кар выглядел даже лучше, чем снаружи. Обивка сидений из натуральной кожи, регуляторы температуры, столик-трансформер, откидывающиеся кресла, большой экран управления искусственным интеллектом автомобиля, похожий на те, что установлены в космических кораблях. Не кар, почти самолёт. Я с восхищением пялился по сторонам и ничего не мог с собой поделать. Потому-то и не сразу заметил, что Эжени развернула потрясную тачку на 180 градусов.
– Эй! Я живу в другой стороне!
– Неважно, мы летим не туда, – заявила девушка, её смеющиеся глаза я видел в зеркале заднего обзора. – Похитить тебя ничего не стоит! Такой доверчивый!
– И куда же мы летим?
– Вперёд. Или вверх. Неважно, куда. Мы поговорим и поедим, – Эжени переключила кар в режим автопилота и повернулась ко мне. – Гляди, что у меня есть. Сандвичи, сок, печенье. Хочешь печенье? Хавьер сказал: тебе нравится овсяное.
– Что-то я не совсем понимаю… Если ты снова хочешь, чтобы я провёл экскурсию, могла бы просто сказать.
– Нет, я собрала достаточно материала для социальной рекламы. Дело в другом…
И тут её решимость испарилась. Выветрилась. Исчезла. И вот передо мной сидела всего лишь беспомощная, грустная девчонка. Неожиданный поворот!
– Какая помощь тебе нужна? Что я могу сделать для Эжени Логиновой такого, чего не могут сделать другие? Мои ресурсы ограничены.
– Дело очень деликатное, его я могу поручить только доверенному лицу, тому, на кого смогу положиться, тому, кто не донесёт на меня отцу. Когда всё расскажу подробнее, ситуация прояснится… Стася дружит с Хавьером, мне кажется: они нравятся друг другу. Они общались по переписке и иногда встречались, здесь, в Льеже. Её доверие не так-то просто заслужить, но у него получилось.
Надо же! Вот хитрый лис! Мне ничего не говорил! Или Эжени всё выдумала? Стоило набрать сообщение Хавьеру. Знаю-знаю, я тот ещё параноик!
– Так какая помощь тебе нужна?
Девушка наморщила лоб и тяжело вздохнула.
– Все думают: я приехала в Льеж на стажировку. Отец тоже так считает, иначе не позволил бы уехать без сопровождения. И, тем не менее, он наблюдает за мной.
– Какой-то тиран, твой отец. Ты ведь уже совершеннолетняя. И, кажется, ведешь жизнь пай-девочки. Скажешь, нет?
– Я приехала в Льеж, надеясь найти дядю. Ты знаешь его, не можешь не знать! Вы выступали на одной конференции месяцев девять назад. У тебя был доклад… Что-то про правовое регулирование в кибернетической сфере. Кажется, это так звучит на новоанглийском. Мой дядя – доктор. Он проводил операции по пересадке синтетических органов. Ты точно знаешь его… Пётр Никифоров, он ещё преподавал в Московском…
– Питер Никифоров – твой дядя? – ахнул я. Питер Никифоров – худой, сутулый, в простой, опрятной одежде и в очках. Таким я его запомнил. Он потрясающий специалист, учёный с мировым именем! Он разработал и внедрил в медицинскую практику процедуру адаптации людей, перенёсших пересадку синтетических тканей и органов. Он часто выступал с докладами на самых разнообразных конференциях, он был увлечённым исследователем. Если бы не случившееся с Хавьером, я вряд ли бы заинтересовался подобной темой. Но вот мне довелось посетить конференцию, на которой выступал сам Никифоров. Разумеется, сферы наших научных интересов совпадали лишь по отдельным пунктам, но меня поразил энтузиазм этого ученого, восхитило его умение говорить просто о сложных вещах.