Холодное утро в 3018
Шрифт:
– Нужно посмотреть, что там. А вы оставайтесь здесь, опасно идти навстречу толпе.
Разумеется, они увязались за мной. Мы обежали площадь по кругу, не отходя от башенных стен, стараясь держаться подальше от толпы. Может, кто-то бросил зажигательную бомбу (подобное здесь случалось ни раз, от отморозков-то отбоя нет) или дроид перегрелся и взорвался? Хлопок был сильным и резким, немудрено, что он вызвал панику. Но, возможно, ничего криминального и не случилось. Главное, чтобы люди друг друга не зашибли.
Мы пробрались к месту происшествия, проложили себе дорогу в толпе локтями. Люди напирали со всех сторон, давили, кричали, я тащил Эжени и ребятишек за
Запах гари и палёного мяса…
На месте головы убитого осталась дымящаяся дыра. Едкий дымок поднимался вверх, асфальт рядом с трупом горел. Не просто лазерный пистолет, настоящий гранатомёт! Или же… Или же стреляли с близкого расстояния, прямо в упор, а это значит…
– Ух ты! – вскричал Оливер, высунувшись из-за моего плеча. – Ему оторвало голову.
– Ему сожгло голову, – уточнила Лиза.
Тим присвистнул, а гримаса на лице Эжени красноречиво говорила о том, что её вот-вот стошнит.
– Тот, кто это сделал, всё ещё здесь. В толпе, – сообщил я спутникам. – Вам нужно убираться отсюда.
– Подожди, учитель Алекс! Пропустим самое интересное! – запротестовали ребята. Кровопролитие их не пугало. Эти подростки были к нему привычны, вот что страшно. Им нравилось наблюдать за действиями гвардейцев, за тем, как они окружают место преступления силовым полем и приступают к первичному осмотру. Обычно, правда, этим занимается полиция, но если в отряде есть человек, обладающий специальными познаниями, он приступает к работе, пока тело ещё не остыло.
– Идёмте, – я начал подталкивать ребят. – Нужно доставить мисс Эжени наверх.
– Ууу, нет! Давайте посмотрим! – ныли они.
Мы не прошли и двадцати шагов, когда раздался ещё один хлопок, а за ним последовали и новые вопли. Совсем рядом. Толпа хлынула на нас. Я снова начал отталкивать ребят к стене жилой башни. Люди расступились, пропуская вперёд человека с натянутым на лицо (едва ли не до глаз) воротником водолазки. Он нёсся прямо на нас и едва не сбил с ног Оливера и Лизу. Мы попятились к стене, пропуская его, но тут же на нас налетели гвардейцы. Всё смешалось. Проклятье! Это он! И я мог его задержать… Мог задержать…
Прошла секунда.
– Отступите в проулок, зайдите вон в тот магазинчик и ждите меня. Я позвоню, когда всё утрясётся. Идите, – они и пикнуть не успели, а я уже бросился вслед за нападавшим. У службы в гвардии есть одна особенность: где бы ты ни был, что бы ты ни делал, ты всегда на посту. Ты должен содействовать предотвращению преступлений, а если кто-то преступил закон, следует сделать всё для его задержания.
Я хорошо знал тот квадрат. Сколько раз я бродил по закоулкам Нижнего вместе с учениками! Я знал, куда нужно повернуть, чтобы сократить путь, как обойти препятствие. А убийца – нет. Он шёл напролом. И стрелял, желая проложить себе дорогу в толпе. Если он не знает район, то где же попытается укрыться?
12-ый квадрат граничит с мёртвой зоной у озёр, где можно спрятаться на одном из многочисленных складов, переждать бурю и, если верить ребятам, покинуть район, минуя посты. Эх, мне бы аэроботы! Гвардейцы редко патрулируют улицы пешком, но в тот раз они передвигались на своих двоих. Гвардия экипируется за счёт районных средств, а в Нижнем живут исключительно бедные люди.
До мёртвой зоны было не так уж и далеко, убийца не должен был уйти. Трое гвардейцев против одного плюс я. Включив рацию, я связался с патрульными, хоть и не стоило одновременно бежать и говорить. Планировалось, что они продолжат преследовать нападавшего, я зайду с тыла и перекрою ему путь к отступлению (главное, чтобы голову мне
Рано запаниковал. Прошло несколько минут, и вот они. Появились из темноты и ринулись мне навстречу. У нападавшего были аэроботы неплохой модели, поэтому он намного опережал преследователей. Мы столкнулись нос к носу, и я выстрелил. Не на поражение, разумеется, ранил в плечо. Я лишь хотел задержать его, и этого должно было хватить. Большой-большой риск… На мне не было защитного жилета. Да если бы и был, он бы не спас меня. Одного выстрела из подобной пушки хватило бы, чтобы снести голову. Однако нападавший не стал стрелять. Он ринулся на меня, и я не устоял на ногах, но утащил его за собой. Пара минут ожесточённой борьбы, беспорядочные удары, старания разоружить друг друга, мои отчаянные попытки не свалиться в озеро, стащить воротник водолазки с его лица, увидеть его, увидеть, запомнить…
Мгновения борьбы трудно запомнить, всё смешивается, сбивается в ком. Некогда думать, некогда рассуждать. Вонь, грязь, удушье. Преступник был сильнее, мощный, хорошо натренированный. Я, явно, уступал ему в весе. Да ещё и тяжёлые железные перчатки… Он разбил мне лоб, кровь заливала лицо, и я не видел, как его пытались оттащить.
Попался! Некуда бежать. Узкий мост, ведущий к водоочистительному комбинату, перекрыли подоспевшие полицейские. «Он никуда от нас не денется», – с удовлетворением подумал я. Его не пытались пристрелить, мерзавец был нужен живым. И вроде бы всё закончилось, его скрутили. Но поганец оказался неплохо подготовленным. Я валялся в грязи, размазывая ладонями кровь по лицу. Она застилала глаза, и я ни черта не видел. Всё произошло слишком быстро.
Бах! Разорвалась дымовая граната, всё заволокло едкой мерзостью. За этим последовал всплеск. Нападавший исчез. Бросился в воду? Очевидно так, ведь больше ему некуда было податься. У нас осталась только пуговица, на внутренней стороне которой были выгравированы два скрещенных ножа.
Знак Гильдии.
***
– Одно из моих первых дел было связано с Гильдией. Я тогда была даже моложе, чем вы сейчас, – сообщила Каролина Фишер. Она вне зависимости от ситуации выглядела потрясающе, хоть и не пользовалась косметикой и не укладывала волосы в сложные причёски.
Было раннее утро, а я уже прибыл в полицейский участок, приехал туда вместе с Хавьером. Я немного завидовал другу, он-то сумел как следует выспаться. И, тем не менее, выглядел Хавьер неважно, жаловался на головную боль, глотал крепкий кофе стаканами и постоянно зевал. И поделом ему! Я же щеголял с повязкой на голове и зашитой бровью, а большая часть лица превратилась в кровоподтёк.
Плохо. Каждое воскресенье я навещал мать, и если бы она увидела меня в таком виде, то пришла бы в ужас. Она была против моего вступления в гвардию ещё до случившегося с Хавьером, а после того инцидента уже не упрашивала сдать значок, а требовала. Я, разумеется, понимал её. Она будет любить меня и волноваться даже тогда, когда мне стукнет сорок и я облысею. Мать есть мать. И всё же я отказывался бросить службу из-за проклятой любви к риску и уже этим огорчал её, а очередная порция чёрных синяков её точно взбесит.