Homo Bonus. Обнадеживающая история человечества

Брегман Рутгер

Несколько лет назад я принял решение: больше никаких новостей за завтраком. Утром куда полезнее читать книги – по истории, психологии, философии.

Но вскоре я кое-что обнаружил. Большинство книг тоже посвящены выходящему за рамки обыденного. Лучшие исторические бестселлеры рассказывают о катастрофах и бедствиях, тиранах и угнетенных. А также о войне, войне и – для разнообразия – еще немного о войне. А если вдруг в книге нет войны, значит, ее действие разворачивается, как выражаются историки, в интербеллум, то есть межвоенный период.

Идеи о порочности человечества на протяжении десятилетий придерживались и ученые. Только взгляните на названия книг по антропологии: «Демонические самцы», «Эгоистичный ген», «Каждый способен на убийство»… Биологи, рассуждая о теории эволюции, долгое время исходили из того, что живые существа не могут делать что-то хорошее не из эгоистических соображений. Привязанность к

сородичам? Непотизм! Обезьяна поделилась бананом? Наивное животное стало жертвой бессовестного нахлебника! [57] Как ехидно писал один американский биолог, «при ближайшем рассмотрении сотрудничество оказывается смесью эксплуатации и оппортунизма. […] Стоит поскрести альтруиста, и из-под него быстро покажется лицемер» [58] .

57

Frans de Waal, The Bonobo and the Atheist, pp. 38–39.

58

Michael Ghiselin, The Economy of Nature and the Evolution of Sex (Berkeley, 1974), p. 247.

А что в экономике? По большей части то же самое. Экономисты называли наш вид Homo economicus, человек экономический, подразумевая, что он всегда преследует личную выгоду, подобно расчетливому эгоистичному роботу. Опираясь на это представление о человеческой природе, экономисты создали целый свод теорий и моделей, которые легли в основу законодательств.

Однако долгое время никто не пытался выяснить, существует ли человек экономический на самом деле. Первое исследование на эту тему провела в 2000 году группа экономистов под руководством Джозефа Хенрика. Ученые посетили пятнадцать общин в двенадцати странах на пяти континентах и опросили фермеров, кочевников, охотников и собирателей – все ради того, чтобы найти того гоминида, который вдохновлял экономическую науку на протяжении десятилетий. Но у них ничего не вышло. Раз за разом они убеждались – люди просто слишком порядочные. Слишком добрые [59] .

59

Joseph Henrich et al., ‘In Search of Homo Economicus: Behavioral Experiments in 15 Small-Scale Societies’, American Economic Review (No. 2, 2001).

Опубликовав это важное открытие, Хенрик продолжил поиски мифического существа, вокруг которого строили свои теории многие экономисты. И наконец нашел его – Homo economicus во плоти. Вот только Homo тут не самое подходящее слово. Homo economicus оказался не человеком, а шимпанзе. «Каноническая модель Homo economicus удивительно точно предсказывала поведение шимпанзе в простых экспериментах, – сухо резюмировал Хенрик. – Стало быть, вся теоретическая работа не была напрасной – просто мы применяли теорию не к тому виду» [60] .

60

David Sloan Wilson and Joseph Henrich, ‘Scientists Discover What Economists Haven’t Found: Humans’, Evonomics.com (12 July 2016).

Куда менее забавно то, что пессимистичный взгляд на человечество на протяжении десятилетий работает как ноцебо. В 1990-е годы профессор экономики Роберт Фрэнк решил проверить, как эта точка зрения влияет на его студентов. Для этого он предложил им серию заданий для оценки уровня их щедрости. К какому же выводу он пришел? Чем дольше человек изучал экономику, тем большим эгоистом он был. «Мы становимся тем, чему нас учат», – заключил Фрэнк [61] .

Учение о том, что люди от природы эгоистичны, для западной науки священно. У каждого из великих мыслителей, таких как Фукидид, Блаженный Августин, Макиавелли, Гоббс, Лютер, Кальвин, Бёрк, Бентам, Ницше, Фрейд и отцы-основатели США, была собственная версия теории лакировки. Все они считали, что мы живем на планете Б.

61

Цит. по: David Sloan Wilson, ‘Charles Darwin as the Father of Economics: A Conversation with Robert Frank’, The Evolution Institute (10 September 2015).

Этот циничный взгляд был популярен еще среди древних греков. Его высказывает один из первых историков Фукидид, описывая гражданскую войну, вспыхнувшую

на греческом острове Керкира (Корфу) в 427 году до н. э. «Когда обычные условности цивилизованной жизни были отброшены, – читаем у него, – люди, по своей природе всегда готовые оскорбить ближнего даже там, где существуют законы, показали свое истинное лицо» [62] . Иными словами, люди вели себя как звери.

Негативным мировоззрением было пронизано и христианство с первых лет своего существования. Отец церкви Августин (354–430) популяризировал понятие первородного греха. «Никто ведь не чист от греха, – писал он, – даже младенец, жизни которого на земле один день» [63] .

62

Thucydides, History of the Peloponnesian War, translated by Rex Warner (1972), pp. 242–245.

63

Saint Augustine, The Confessions of Saint Augustine, translated by Maria Boulding (2012), p. 12.

Концепция первородного греха оставалась популярной во время Реформации, когда протестанты порвали с Римско-католической церковью. По словам богослова и реформатора Жана Кальвина, «наша природа не только лишена добра, но и настолько плодородна и плодотворна для всякого зла, что не может бездействовать». Этот тезис пронизывает ключевые протестантские тексты, такие как «Гейдельбергский катехизис» (1563), который сообщает нам, что люди «совершенно неспособны творить добро и склонны ко всякому злу».

Как ни странно, даже представители Просвещения, ставившие разум выше веры, твердо верили в порочность человека. Ортодоксальные верующие были убеждены, что люди по своей сути развращены и лучшее, что можно с этим сделать, – попытаться прикрыть «срам» тонким налетом благочестия. Мыслители Просвещения не спорили с тезисом о гнилой сущности человека, но призывали скрывать ее под покровом разума.

Когда дело касается представлений о человеческой природе, поражает преемственность всей западной мысли. «Ибо о людях в целом можно сказать, что они неблагодарны и непостоянны, склонны к лицемерию и обману», – резюмирует отец политической науки Никколо Макиавелли. «Все люди были бы тиранами, если бы могли», – соглашается с ним Джон Адамс, отец американской демократии. «Мы происходим от бесконечного ряда поколений убийц», – ставит человечеству диагноз Зигмунд Фрейд, родоначальник современной психологии.

В XIX веке на сцену истории ворвался Чарльз Дарвин со своей теорией эволюции, и ее тоже быстро подогнали под теорию лакировки. Известный ученый Томас Генри Гексли (которого называли «бульдогом Дарвина») проповедовал, что жизнь – это одна великая битва «человека против человека и нации против нации» [64] . Философ Герберт Спенсер утверждал, что мы должны раздувать пламя этой битвы, поскольку «все усилия Природы направлены на то, чтобы избавиться от [бедных], очистить от них мир, освободить место для лучших» [65] . Его книги расходились огромными тиражами.

64

Thomas Henry Huxley, The Struggle for Existence in Human Society (впервые опубликовано в 1888 году).

65

Herbert Spencer, Social Statistics, Chapter XVIII, paragraph 4 (1851).

Самое странное здесь то, что этих мыслителей почти единодушно провозглашали «реалистами», а тех, кто верил в человеческую порядочность, высмеивали [66] . Эмма Гольдман, феминистка, чья борьба за свободу и равенство навлекла на нее потоки клеветы и оскорблений, однажды написала: «Бедная человеческая природа, какие ужасные преступления были совершены во имя твое! […] Чем могущественнее интеллектуальный шарлатан, тем решительнее он настаивает на порочности и слабости человеческой натуры» [67] .

66

Махатма Ганди, лидер индийского движения за независимость, говорил, что «отказывается верить в то, что человеческий род становится только хуже». Черчилль называл Ганди «полуголым факиром». А Нельсон Мандела, которого преступный режим упек в тюрьму на 27 лет, заявлял, что «порядочность людей – это пламя, которое можно скрыть, но нельзя потушить».

67

Emma Goldman, Anarchism and Other Essays (Stillwell, 2008), p. 29. Впервые опубликовано в 1910 году.