Хорошее стало плохим
Шрифт:
— Итак, к чему этот концерт? Мы притворяемся вместе перед братьями? Я тебя прикрываю, они спрашивают, где ты был?
— Звучит почти правильно, — согласился он, когда ему принесли пиво, и горячие крылышки рухнули на стол между нами. Он смотрел, как я накидываюсь на курицу, и его глаза светились юмором, — Я не доверяю тебе, Харли, но я должен. Облажаешься со мной, и я выпотрошу тебя тем же ножом, которым, как они утверждают, убили моего кузена. Ты понимаешь меня?
Я говорила с набитым цыпленком ртом, отрывая кусок мяса от кости. — Если ты выпотрошишь меня, тебе придется заплатить
— Несомненно, — он легко согласился, засовывая целое крыло в рот, а затем обсасывая чистые кости между зубами.
— Итак, это то же самое. Мне нужно прикрытие, это ты.
Он моргал, глядя на меня, затем его глаза метнулись к двери, которая открылась на звук хихиканья женщины. Его улыбка растянулась на его лице, как будто ее дергали за нитку, когда он перевел взгляд с новичков на меня.
— Сделано.
Через две секунды я поняла, почему он улыбался, и мне не понравилось, что он знал достаточно, чтобы довольствовать моим предстоящим дискомфортом.
— Харли, детка! — воскликнула Лейкен, бросившись в кабинку рядом со мной, крепко обхватив руками мою шею.
Я закрыла глаза и стиснула зубы от воспоминаний, ощущение их ран на мне было так похоже на ощущение Крикета, сомкнувшегося на мне сверху, его пистолет скользил и охлаждал мое бедро по кромке моих трусиков и под…
— Рад тебя видеть, брат, — голос Дэннера прервал мое смятение, и я увидела, как он наклонился вперед, чтобы обнять Рэта в мужественном рукопожатии.
— Не могу поверить, что ты не рассказала мне о Рэте, — громко прошептала Лейкен, все еще обнимая меня, но уже более свободно, — Ты трахалась с ним, пока была с Крикетом?
— Лейкен, — рявкнул на нее Дэннер, прежде чем я успела ответить, — Господи, женщина, ты когда-нибудь собиралась подумать, прежде чем говорить?
Было странно слышать, как Дэннер говорит в байкерских сокращениях, и это было слишком настолько, что вызывало покалывание возбуждения, простреливающее мне между ног.
Боже, он выглядел как ходячий секс в этой кожаной куртке.
Я снова сосредоточилась на Лейкен, которая выглядела должным образом наказанной, и похлопала ее по руке, прежде чем стянуть ее с себя. — Не упоминай об этом снова, детка. Но, если хочешь поговорить о сюрпризах, когда ты переспала с этим парнем? Как его зовут?
Рэт плохо скрывал свой хохот за кашлем, и я бросила на него настороженный взгляд, потому что, похоже, он слишком много знал о моей истории с Дэннером.
Лейкен взяла одно из моих крыльев и сказала. — Харли-Роуз, это мой мужчина, Лев.
— Лев, — подумала я, — Как ты раздобыла его?
— Когда он начал разведку, он был чернильным девственником, так что мальчишки отвели его в магазин Джилли и заставили его сделать наколку. Он не принимал ни таблеток, ни уколов, чтобы притупить боль, и выбрал огромного рычащего льва над его сердцем, заключенным в заросли этих роз и шипов, — мечтательно вздохнула Лейкен, пересказывая историю, совершенно не подозревая о моей неестественной неподвижности
Я не понимаю. Его мужество и убежденность были половиной причины, по которой я начала называть его Львом в детстве. Я не знала никого настолько глупо храброго, настолько убежденного в своей миссии делать добро и исправлять ошибки.
Я поняла символику татуировки больше, чем кто-либо другой.
Дэннер смотрел на меня, его глаза, словно острие горячего ножа, впивались в мою кожу, но я не хотела смотреть в его сторону. Если бы я это сделала, все мои выстроенные стены рухнули бы, и все, что осталось бы, это я в моей самой низменной форме, слабая и нежная, и его.
— Вы когда-нибудь слышали о Трусливом Льве? — спросил Рэт.
Я расхохоталась, потрясенная тем, что большой плохой байкер знал Волшебника страны Оз, и была в восторге от того, что он использовал его, чтобы оскорбить Дэннера.
Даже глаза Дэннера заблестели в щелочках. — Заткнись, чувак. Ты просто чертовски обижен, что я надрал тебе задницу в бильярде на прошлой неделе и взял с тебя пятьдесят баксов.
Рэт стукнул ладонью по столу. — Я заводил тебя в заблуждение. Чувствуешь матч-реванш?
— Давай.
— Парная игра, — радостно воскликнула Лейкен, вставая и хватая нас с Дэннером за руки, чтобы она могла потащить нас к одному из трех бильярдных столов.
Все они были заняты, но один взгляд на массивность Рэта и рост Дэннера, одетых в байкерские куртки, заставил людей, которые были ближе всего к нам, разбежаться.
Я спрятала улыбку за бутылкой пива. Запугивание никогда не устареет.
— Как моя собака? — спросил Дэннер, обхватив меня рукой, чтобы схватить кий со стены, его твердый торс прижался к моей спине. — Хорошо заботится о нашей девочке?
— Как Лейкен? — тихо спросила я, — Заботиться о твоем члене?
Дэннер мгновение смотрел на меня, когда я обернулась, а затем рассмеялся. Мне нравился этот звук, низкий и гладкий, как жидкий мед, то, как его голова слегка опустилась, как будто он был смущен, удивлен собственным весельем, и морщины, которые прорезались на его лице, рядом с этими зелеными глазами, вокруг твердого рта и особенно вкусно врезались в его левую щеку, как ямочка. Я могла бы часами наблюдать, как он смеется, но тот факт, что он делал это так скупо, также делал это драгоценным, и я жаждала этого.
— Играем в игру жизни здесь, — сказал он мне, когда он притих, — Моя единственная цель — сделать Ванкувер более безопасным местом.
— Так почему бы не использовать для этого Лейкен? — рискнула я, стараясь говорить тише и не шевелить губами, чтобы Лейкен и Рэт не подслушали с другого конца стола, где они заказывали еще выпивку.
— Она племянница Жнеца, и она не самая умная, — пожал он плечами.
— Никогда бы не подумала, что ты такой безжалостный, — пробормотала я, собирая шары на грязном зеленом столе.