Хорошее время для убийства
Шрифт:
— Мистер Фирон!
Ответа не последовало. Она решила, что, раз Том оставил дверь открытой, значит, он вышел куда-то ненадолго. И потом, сейчас так холодно. Глупо выстуживать дом. Мередит вошла в тесную прихожую и снова крикнула:
— Мистер Фирон, вы дома?
Ответом ей послужил слабый стон из-за первой двери справа. Мередит охватила тревога. Может, он ранен или, учитывая то, что случилось, охвачен горем и тоской? Они с Гарриет тесно общались на почве лошадей. Бедняга! Мередит вдруг стало ужасно жаль
Она оказалась на пороге спальни Фирона; ее охватило смущение. Занавески были задернуты, и, несмотря на то что на улице был светлый день, в спальне было темно, почти как ночью. Она снова услышала стон и, вглядевшись, увидела на стоящей посреди комнаты двуспальной кровати распростертое тело. Мередит осторожно подошла поближе.
— Мистер Фирон? — Она нагнулась и осеклась. В нос ей ударил сильный запах перегара. Она выругала себя за наивность. Ранен, болен, огорчен… Ничего подобного. Он пьян!
Возмущенная, Мередит подошла к окну, раздернула шторы, впустив в комнату серый свет, и огляделась. Какой беспорядок! Парадное кепи висит на медной шишечке в изножье кровати. Высокие сапоги для верховой езды, вероятно самые лучшие, валяются у туалетного столика, как будто они так же пьяны, как и их владелец. Белая рубашка, которая была на Томе вчера, на полу. Сам же владелец конюшни, в чем был, повалился на нерасстеленную постель; он даже не удосужился стащить сапоги! Лицо небрито, глаза закрыты.
Мередит подошла к нему, схватила обеими руками за свитер, стащила с подушки, затрясла.
— Проснитесь! — резко приказала она.
Глаза Тома приоткрылись. Она отпустила его, и он снова повалился на покрывало. Сначала он непонимающе глазел на нее. Потом взгляд его прояснился, и на лице появилось озадаченное выражение.
— Вы кто такая? — хрипло пробормотал Том Фирон, не поднимая головы.
— Мередит Митчелл из коттеджа «Роза»!
— А, ну да, конечно. — Фирон заморгал. — Помню вас. Вчера, на площади…
— Мистер Фирон, сейчас же вставайте! Это отвратительно. На вашем попечении лошади! — пылко вскричала Мередит.
Ее слова достигли цели. Фирон широко раскрыл глаза, дернулся, сел, выругался, провел пятерней по черным кудрям, прищурился.
— Да я в шесть утра вставал и сделал все, что надо. И нечего мне мораль читать!
— Ругаться тоже нечего, — сухо ответила Мередит.
Фирон опустил ноги на пол, оперся о край кровати и, скривив гримасу, посмотрел на нее.
— А между прочим, что вы тут делаете?
— Зашла навестить вас, но на дворе вас не оказалось. Дверь открыта. В доме настоящий холод. У вас нет отопления?
— Оно мне ни к чему, и потом, я весь день на улице! — Фирон с трудом поднялся.
Мередит была высокой, но Том оказался гораздо выше ее. Должно быть, росту в нем больше двух
Взгляд ее упал на испачканное покрывало.
— Фу! — Она сморщилась.
Фирон проследил за ее взглядом, рассеянно похлопал по грязи ладонью и пробормотал:
— Я отчищу…
Рассеянно почесывая бока, он прошел мимо нее и скрылся в другой комнате. Послышался шум льющейся в таз воды. Мередит вышла в прихожую и стала ждать. Фирон вскоре вернулся с полотенцем; его черные кудри влажно блестели, по смуглому лицу текли струйки воды. Кое-как обмахнув полотенцем подбородок и затылок, Том заявил:
— Я не пьян. Просто смертельно устал. Хотя отчитываться перед вами я не обязан. Вчера ночью пришлось поспать всего пару часов.
— Я почувствовала запах виски.
— Подумаешь, пропустил стаканчик! Кстати, не ваше собачье дело, пью я или не пью! Кто, на хрен, дал вам право врываться сюда и указывать мне, что делать? — Внезапно он взорвался гневом, задиристо выставив вперед подбородок и сверкая черными глазами.
— Вы сами меня вчера приглашали. Сказали, что я могу прийти и осмотреть конюшню.
На некоторое время Фирон пришел в замешательство, потом пожал плечами, не глядя, швырнул полотенце за спину, в ванную, где оно, скорее всего, упало на пол, и проворчал:
— Ладно, я вам покажу. Только куртку надену!
Куртка оказалась поношенной, из харисского твида, с кожаными заплатами на локтях. Фирон натянул ее поверх свитера, нахлобучил на мокрую голову сомнительного вида кепку и торопливо вышел из дому. Мередит пришлось семенить, чтобы попасть с ним в ногу.
— Амуничник, — коротко бросил Фирон, распахивая дверь, к которой они подошли.
Мередит заглянула внутрь. На гвоздиках были аккуратно развешаны безупречно начищенные седла и стремена. Наверху висели уздечки. По сравнению с домом амуничник казался образцом чистоты.
— Сейчас у меня всего пять лошадей, — сказал Том, переходя к первому деннику. — Есть одна старая кобыла; она вам подойдет.
Последние слова он произнес подозрительно вкрадчиво; Мередит мрачно покосилась на него. Он открыл загородку денника и скрылся за ней. Вскоре он вернулся, ведя в поводу гнедую лошадь высотой в пятнадцать ладоней [3] в холке.
— Ей двенадцать лет. Славная старушка, послушная, смирная. За это ее так любят дамы. Она не сбросит наездника в грязь. Если хотите, я оседлаю ее для вас.
3
Около 1,5 метра.