Хороший немец
Шрифт:
— Куда ты едешь?
— Хочу посмотреть, как все было. Сколько времени ушло.
— На что?
— На то, чтобы сбросить тело.
Она ничего не сказала, только ссутулилась, как в прошлый раз в лесу, когда продрогла под дождем. В Груневальдском лесу было темно. За границей лучей фар ничего не было видно. Только небольшой ломтик луны отражался в озере Крумме Ланке. На дороге никого. За толстыми деревьями мог спрятаться кто угодно. Даже мелкие банды перемещенных лиц в поисках укрытия. Их бы все равно никто не увидел. Тело могло кулем лежать
У Дэнни был нюх на недвижимость. Его дом, когда-то элегантное многоквартирное здание в стиле модерн, находился на одной из улочек, отходящих от Савиньиплац, что всегда считалось хорошим местом. Квартира оказалась на втором этаже, дверь полуоткрыта, в проеме — чемодан и несколько наволочек, набитых на скорую руку одеждой.
— Не беспокойтесь, я уезжаю, — сказала девушка, увидев их. Почти хорошенькая, босоножки с ремешками вокруг щиколоток, губы накрашены, раздраженное лицо. — Он сказал к десяти. Стервятники. — Это она сама себе, запихивая юбку в последнюю сумку.
— Извините, — обескураженно сказала Лина.
— Ха.
Лина отвернулась и, не глядя на Джейка, в ожидании прислонилась к стенке. В коридор из другой квартиры вышел мужчина с рюкзаком. Прищурившись, он узнал их, подошел и снял шляпу.
— И снова здравствуйте. Как вы себя чувствуете?
— О, доктор.
— Да, Розен. С вами все в порядке?
Лина кивнула.
— У меня так и не было возможности поблагодарить вас.
Он махнул рукой, затем повернулся к Джейку — те же старческие глаза на молодом лице. Кинул взгляд на чемоданы.
— Она здесь будет жить?
— Некоторое время.
Розен снова посмотрел на Лину.
— Рецидивов не было? Лекарство помогло? Не лихорадит?
— Нет, — сказала она, вежливо улыбнувшись, — просто обгорела на солнце. — Что мне от этого принять?
Он назидательно поднял палец:
— Носите шляпку.
Из дверей на них зло смотрела девушка.
— Вот, — сказала она и протянула Джейку ключи.
— Берегите себя. Рад повидаться с вами снова, — сказал Розен Лине, прощаясь. — И поменьше бывайте на солнце. — Он кивнул девушке. — Мари, — сказал он, — и зашаркал прочь.
— Так ты новая девочка. Американец за тебя платит — ловко устроилась. Ты уже знаешь Розена?
— Он лечил меня, когда я болела.
Девушка скорчила мину:
— Этот еврей? Да я не позволю ему даже прикоснуться ко мне. Особенно там, своими жидовскими руками.
— Он спас мне жизнь, — сказала Лина.
— Неужели? Тебе повезло. — Она схватила один из чемоданов. — Евреи. Если б не они…
Джейк занес чемоданы в квартиру, чтобы поскорей от нее избавиться.
— Извини, что пришлось тебя выселить, — сказала Лина, заходя следом.
— Пошла к черту.
В квартире
— Милая девушка, — сказал он.
Лина подошла к лампе, сняла шарфик и упала в мягкое кресло, как будто осмотр комнаты утомил ее.
— Таких, как она, были сотни. — Она закурила сигарету. — Думает, что я проститутка. Тут как раз этим и занимаются?
— Это квартира. Тебя тут никто не побеспокоит. — Он бросил взгляд на улицу, задернул шторы.
Она криво усмехнулась, разглядывая сигарету:
— Мама была права. Она сказала, если я поеду в Берлин, то кончу именно так.
— Я найду другую квартиру, если эта тебе не нравится.
Она оглядела комнату.
— Да нет, хорошая площадь.
— Когда приберемся, будет еще лучше. Ты даже и не вспомнишь, что она была здесь.
— Жидовские руки, — сказала она задумчиво. — В школе была одна такая девчонка. Не нацистка, просто девочка. А как от этого очиститься? — Она затянулась, рука слегка дрожала. — Знаешь, когда пришли русские, они заставили нас смотреть фильмы. О лагерях. Немцы, говорили они, вот что творилось от вашего имени. Представляешь, они вытворяли это от моего имени. И что теперь? Это тоже моя вина? То, что творилось.
— Никто так не говорит.
— Говорят. Это натворили немцы, вот что все говорят. А ты знаешь, кто-то это делал. Кто-то вытворял все это. — Она подняла взгляд. — Кто-то создал оружие — а это, может, еще хуже. Немецкий народ. Даже мой брат. Он приезжал в отпуск, как раз перед тем… И знаешь, что он сказал? Что там, в России, ужас что творится, но об этом никто не должен знать. А я подумала, какими делами занимается Петер? Такой мальчик, как он. А теперь я даже рада, что не знаю. Мне не нужно думать об этом. Чтобы он там ни натворил.
— Ну, может, он этих дел и не совершал, — сказал тихо Джейк. Он сел рядом с ней. — Лина, ты это к чему?
Она стала тушить сигарету, возбужденно тыча окурком в пепельницу.
— Я точно так же не хочу знать, чем занимался Эмиль. Чтобы не думать о нем так. Я не хочу знать, что там в документах. Его формулы. Может, они делали что-то страшное, создавали оружие, но он был моим мужем. Знаешь, когда он приехал в Берлин, я думала, что спасаю его. Уезжай, сказала я ему, пока не поздно. Я сказала это ради него. А теперь ты…
— И что я теперь?
— Делаешь из него преступника. Из-за того, что он работал на войну. Но этим занимался и мой брат. Этим занимались все, даже твой полицейский. Кто знает, чем они занимались? От моего имени. Иногда я думаю, что больше не хочу быть немкой. Разве это не ужасно? Не желать быть тем, кто ты есть. Я не хочу знать, чем они занимались.
— Лина, — сказал он терпеливо, — документы здесь. Их уже видели.Эмиль сам их передал. Там не о нем.