Хорошо подготовленный разум
Шрифт:
Оглядываясь назад, я начинаю подозревать, что она была убита тем василиском еще в январе. За месяц до того, как я нашел информацию о нём. В книге упоминаются «спусковые механизмы». Я задался вопросом, была ли пропажа Джинни в Тайной комнате тем спусковым механизмом? Если да, не значит ли это, что Дамблдор знал о дневнике заранее?
Трясущимися руками я схватил лист пергамента и разорвал его на полоски. Если бы я разорвал всё на маленькие кусочки, возможно, я смог бы обработать информацию полностью и понять ее?
Четыре часа спустя,
Анализируя мои первые шесть месяцев в Хогвартсе, я был шокирован тем, что мне пришлось натворить и пережить. И не быть выгнанным из школы, хотя я должен был быть исключён много раз, но Дамблдор… На первом курсе он поймал меня, когда я пялился на зеркало Еиналеж. И это при том, что ночью запрещено находиться вне гостиной родного факультета. По всем правилам он должен был прочитать мне нотацию и дать отработку. Вместо этого, он рассказал мне, что видел себя в зеркале с парой шерстяных носков в руках.
Я почти не знал его, но чувствовал себя с ним как со старым другом. Он говорил со мной как с равным, а не как с сопливым мальчишкой. Он, скорее всего, лгал про носки, но поделился своим "секретом", чтобы нас с ним связывала "общая тайна". А общая тайна, как известно, сближает людей.
Напрягая свою память, я искал подобные инциденты. Плащ. С чего бы ответственному взрослому человеку, да еще и директору школы, давать одиннадцатилетнему мальчишке плащ-невидимку? Да, тот принадлежал моему отцу, но всё же. Это все равно, что подписать разрешение на нарушение комендантского часа. Он еще советовал мне использовать его с умом. Думаете, я мог использовать ее «с умом», в таком-то возрасте?
Чёрта с два! Первое, что я сделал с ним — влез в Запретную секцию. Конечно, защита Запретной секции зарегистрировала моё волшебство, но кто наказал меня? Никто. Разве что Дамблдор вовремя избавился от защиты секции или отмахнулся от мадам Пинс? Я поджал губы, пытаясь вспомнить её поведение.
Судя по тому, как она посмотрела на меня потом, он прикрыл меня полностью.
Затем, в больнице, после «спасения» Философского камня, Дамблдор шутил со мной о всевкусных конфетах со вкусом ушной серы. Этот разговор был почти таким же, как я сам разговаривал с Роном, а не со взрослым человеком.
Вместо того, чтобы выгнать меня из школы за вход в запретную зону, он наградил нас баллами, а Гриффиндор — Кубком года, из-за чего все слизеринцы и рейвенкловцы стали ненавидеть меня.
Я зарычал. Сколько бы я не презирал Снейпа, но в одном он был прав. Дамблдор покровительствует мне до неприличной степени, но почему?
Я повертел эту мысль так и эдак. Взял кучу полос пергамента за весь первый год и просмотрел его. Ответ
Первая полоска содержала только имя: "Хагрид".
Я уставился на пергамент, обведя имя Хагрида кончиком моего пальца. Хагрид есть и, вероятно, всегда будет одним из моих самых дорогих друзей, но я должен быть объективным. Мне нужно вернуться назад в то время, когда он был мне совершенно незнакомым человеком, которым он был тогда. Я должен был смотреть на Хагрида, под таким же углом, как и весь волшебный мир, да еще и в сравнении со своим "статусом" — так называемым «Мальчиком-который-выжил".
Хагрид был садовником. Когда мне было одиннадцать, моя известность соперничала с таковой, как у Дамблдора и, по словам Рона, я был единственным наследником богатой и чистокровной семьи.
Отправить Хагрида за мной в качестве сопровождающего в волшебный мир, — это все равно, что отправить из Итона дворника за принцем Уильямом. Учитывая мою знаменитость, которую я всегда буду презирать, меня должен был ввести в Волшебный мир либо МакГонаголл, либо сам Дамблдор, либо сотрудник Министерства магии. Не то, чтобы я хотел Люциуса Малфоя, в качестве сопровождающего. С другой стороны, вряд ли мистер Малфой, стал бы кричать моё имя посередине переполненного паба.
Что же совершил Хагрид?
Грызя перо, я вспомнил нашу первую встречу с ним. Пять подозрительных поступков:
1. Пел хвалебные оды Дамблдору.
2. Рассказал мне о моих родителях-гриффиндорцах.
3. Позволил мне увидеть, как он изъял Философский камень из банковской ячейки.
4. Уверял, что все плохие волшебники вышли из Слизерина, несмотря на свою веру в то, что Сириус Блэк, экстраординарный истинный гриффиндорец, предал моих родителей.
5. Сделал мне мой первый подарок на день рождения — Хедвигу.
«Будь осторожен!» — прошептал я про себя. «Конечно, Хагрид самый добрый человек, которого я знаю, но я должен быть объективным».
Хагрид утверждал, что знал меня ребёнком. Возможно это так, но Волдеморт тоже может утверждать, что знал меня. И это, тоже, правда. Сходство с моими родителями было подчеркнуто специально для меня, но только потому, что я никогда не видел ни одной их фотографии. Неожиданность, шок и трепет от открытия Волшебного мира в сочетании с известием о том, как мои родители умерли на самом деле… Это было подавляюще.
И его тирады о Слизерине… Рон вещал подобные вещи в поезде, но Рон был всего лишь ребёнком. Я бы, наверное, проигнорировал его проповедь, если бы уже не слышал то же самое от Хагрида.
Если бы я не встретил Хагрида, мой галстук был бы серебристо-зелёным. Это был бы плохой пиар для фракции Дамблдора.
Мои мысли переключились на Уизли. Миссис Уизли нарушила, по крайней мере, два закона, когда она объявила платформу 9 3/4 на всю станцию. Почему?
Совпадения продолжали накапливаться, но я так и не стал ближе к ответу на свои вопросы.