Хорса Кидронец
Шрифт:
Но что же теперь – отступиться от собственного решения? Бросить её – и этим, возможно, оскорбить души предков, которые хотели спасти Алайю? Правда, он не был уверен, что предки хотели именно этого, но ведь и обратного сказать не может…
– Не мели ерунды! – буркнул он. – Лучше прибавь шагу. Поторопимся – дойдём до дома к вечеру.
3.
После полудня они свернули с дороги и спустились на дно обширной лощины, прорезанной десятками крошечных ручейков. Потом местность выровнялась и стала постепенно подниматься. Густые
– Что-то ищешь? – спросила Алайя, когда он в очередной раз остановился, изучая отпечатки на земле.
– Не что-то, а кого-то. Заодно смотрю, как тут без меня жизнь текла, – пояснил Хорса. – Вот, вижу, Терша проходил тут, силки ставил. Час назад, от силы.
– Погоню ты больше не ждёшь?
– Сейчас – точно нет.
– А у меня вдруг появилось чувство, что за нами наблюдают. Правда, я не ощущаю угрозы. Скорее, интерес… настороженность…
– Не беспокойся, это Талис.
Хорса вышел на открытое место и осмотрелся. Вдруг наклонился, поднял с земли камушек и кинул в крону одного из деревьев. Ветви слегка качнулись, и на землю спустился мальчишка лет десяти-одиннадцати. Худой, чумазый, с исцарапанными коленками и нечёсаными волосами, перехваченными полоской ткани, он походил на какого-то лесного бесёнка.
– Как ты угадал, Хорса? – недовольно спросил он, подходя.
– И ты здравствуй, Талис.
– А… привет! И тебе привет, госпожа. Хорса, ну как ты угадал?
Хорса улыбнулся и потрепал его по голове. Мальчишка сбросил его руку и вновь потребовал ответа:
– Ну как?
– Сколько здесь подходящих мест для засады?
– Да целых пять!
– Да, и ты выбрал самое лучшее. Но кое-чего не учёл. Во-первых, мы всегда играем в эту игру, значит, я, возвращаясь, всегда готов к засаде. Во-вторых, на этот раз я не брал у Терши осла – значит, возвращаться буду напрямик. Ты не знал, когда меня ждать, и, конечно, отходил подальше от дома и искал места с наилучшим обзором. Это дерево тебе отлично годилось.
Талис кивал, слушая. При этом он бросал исподтишка взгляды на Алайю, но тут же отводил глаза.
– Ясно…
– Ободрись! Шансы у тебя были хорошие, уверен, Терша и не заподозрил, что ты наблюдал за ним. А ещё, признаюсь, мне помогла Алайя. Она ведьма.
– Настоящая? – поразился мальчик.
– Похоже на то. Она почувствовала твой взгляд.
– Так это она нашла меня, не ты? – обрадовался Талис.
– Разве тебе от этого легче? В жизни надо быть готовым ко всему. Ведьмы, конечно, не на каждом шагу встречаются, но у многих опытных людей вырабатывается своего рода чутьё.
– А у тебя оно есть?
– Не знаю, – улыбнулся Хорса. – Иногда кажется, что да, иногда – что нет.
– Ясно. А Алайя будет жить у нас?
– Почему так думаешь?
– У меня тоже своего рода чутьё, – усмехнулся Талис. – Пойдёмте. Наши уже заждались.
Оставшийся путь занял три часа. Мальчишка говорил без умолку, сообщая Хорсе нехитрые новости этого глухого края – в его изложении их набралось немало, хоть и сводились они в основном к тому, как ведёт себя зверьё.
– Алайя, а ты родилась ведьмой, или этому можно научиться?
– Научиться
– Старая Хвилла говорит, только души предков могут послать дар, а то, чему учат, сплошной обман.
– Она заблуждается.
– Куда там! Она едва ходит, где ей блуждать.
Алайя невольно улыбнулась.
– «Заблудиться» и «заблуждаться» – разные вещи. Я имею в виду, что твоя Хвилла ошибается.
– Вот и я думаю… Так-то Хвилла редко ошибается, но я думаю: уж пускай бы ошиблась разок. Это ж здорово – магии научиться! Вот бы мы зажили тогда…
Впереди показался дом – старое, но добротное сооружение из камня с аккуратно замазанными глиной трещинами. Хорса не знал, кто и когда построил его, но в таких же обитали и Терша, и другие охотники, промышлявшие в Мигенах.
По всей видимости, в прежние времена ликеяне пытались освоить долину, и здесь должны были вырасти частные имения. Мигарта тоже состояла из основательных построек, впоследствии заброшенных.
«Быть может, – подумал Хорса, – в те времена западная дорога, о которой говорила Алайя, действительно существовала? Потом, должно быть, случился обвал, который не смогли или не захотели разобрать, и долина пришла в упадок… На моё счастье – моё и других таких же бирюков, как я».
Впрочем – на счастье ли? Да, нелюдимые жители Миген обитали в подзапущенных, но роскошных домах, о каких не могли бы и мечтать в шумных Ликенах, и были довольны своим относительным одиночеством. Однако, если хорошенько подумать, именно привычка к затворничеству сыграла с Хорсой самую злую шутку в его жизни.
Талис побежал вперёд, распахнул дверь, и было слышно, как он радостно сообщает:
– Хорса вернулся! А с ним женщина, красивая такая, её Алайей звать, она ведьма!
В передней, у открытого окна, сидел пожилой человек с изрезанным морщинами загорелым лицом, жилистый и сгорбленный. На лавке около него лежали верёвки, из которых он сооружал силки, а к лавке был прислонён костыль.
– Я пойду скажу Хвилле! – заявил Талис и исчез в глубине дома.
Окинув Алайю пристальным взглядом, старик проворчал:
– Плохая шутка, если это шутка. Как будто нам одной ведьмы мало. Чем ты занимаешься, девочка?
– Обычно – лечу…
– А, это другое дело. Где же ты её раздобыл, парень?
– Меня собирались казнить, – ответила Алайя вместо Хорсы. – А он заступился за меня…
– Ты остановил казнь? – поразился старик. – Клянусь дальними кострами, Хорса, ты сумасшедший! Вмешаться в гипарейский суд, защитить ведьму и уйти живым… Нам теперь как – ждать жрецов Солнца с храмовой стражей?
– Этого ворчуна зовут Хирин, – сказал Хорса девушке. – Не беспокойся, старина. Не было там никакого суда. Те, кто пытался расправиться с Алайей, сами преступили закон и не смогут прибегнуть к его помощи, чтобы найти её или меня. Да и всё равно никто в Ликенах не знает, где я живу.
– Нет, Хорса, ты всё-таки безумец. Но знаешь, что я тебе скажу? Жаль, что я в своё время не был таким, как ты…
В эту минуту из внутренних покоев вышла, неловко ступая, девушка чуть больше двадцати лет. Она была беременна. На лице её лежала печать слабоумия.