Хождение Восвояси
Шрифт:
– К им, – пояснил сообразительный Ярослав.
Лёка с облегчением выдохнула:
– А я уж подумала, что к нам.
– Кимоно – это такая вамаясьская национальная одежда, – с поистине восвоясьским терпением сохраняя нейтральное выражение лица, пояснила Чаёку.
– А это тоже… оно? – Лёлька взглядом указала на такое же одеяние рядом, только голубое в желтую звездочку.
– Да. Для Яри-сан.
Девочка поднялась и недоуменно захлопала глазами на служанку:
– Но мы только что умылись. Нам не надо халаты. Нам надо что-то, в чем можно ходить на улицу.
– Лё, – вмешался Ярик, с не меньшим интересом разглядывавший подарки хозяев. –
– Ты, практически наследник лукоморского престола, собираешься это надеть, чтобы тебя все в нем увидели?! – в голосе княжны звенел почти неподдельный ужас.
– Ну а что тут такого? – брат осторожно пожал плечами и стал ждать развития мысли княжны.
– Ты в нём будешь похож на какого-то… – Лёка поискала в своем небогатом запасе запретных слов подходящее и нашла – украдкой примеченное в толстом иллюстрированном романе тёти Елены, который та обычно прятала при приближении детей: – дико…дентного… дикоодетого… сластолюбца!
Ярик недоуменно моргнул, не понимая проблемы. С его точки зрения данное слово описывало его на сто процентов. За пирожные, конфеты и вафли в шоколаде, не говоря уже о самом шоколаде, особенно поверх бананов, он был готов на всё. Ну или почти на всё. Но, памятуя недавнюю взбучку за вылезание поперек старших в пекло, язык он придержал, и лишь промычал нечто неопределенно-вопросительное. Лёльке же только того и надо было.
– Мы, отпрыски царской крови, не можем выходить в места общего пользования одетые как… как… – взгляд ее упал на растерянное лицо Чаёку, лично против которой она ничего не имела – и закончила фразу: – как лица нелукоморской национальности! Вдали от родины мы должны сохранять наши трындиции, нашу национальную едино…дентичность и сомосознание!
Глаза Ярика, изо всех сил кусавшего себе язык, чтобы не вылезти с подсказками правильных слов, и вамаясьской девушки сравнялись по величине.
– А что же тогда ваши величества хотят носить в часы бодрствования? – нашла она наконец подходящие по смыслу и вежливости слова. Лёлька сделала вид, что задумалась, и махнула рукой брату:
– Ярка, бери уголь, бери остатки ширмы и рисуй!
– Что?
– Костюмы для меня и для тебя!
– Какие?
– На-ци-о-нальные! – четко выговорила Лёка.
Глаза Ярика затуманились. Национальные костюмы!.. "Приключения лукоморских витязей" с цветными иллюстрациями!.. Правда, цветных угольков еще никто не придумал, но когда это останавливало семилетнего человека с желанием рисовать!
В ожидании национальных костюмов дизайна "от Ярика" прошел день. Дверь оставалась запертой снаружи, что не столько беспокоило, сколько раздражало княжну, зато окно было распахнуто настежь. Устроившись на подоконнике в обнимку с одеялом в случае Ярослава, и с розовой лягушкой, на удивление теплой и пушистой – в случае с его сестрой, дети сидели, поджав ноги, и смотрели вниз на буйство цветущих садов. Розовые, желтые, кремовые, белые, алые цветы всех размеров обсыпали деревья разноцветными сугробами, так, что не было видно ни листвы, ни стволов, а каждый порыв ветра доносил такой аромат, что мальчик закрывал глаза и дышал полной грудью с выражением высшей степени блаженства на лице, забывая обо всём на свете.
Чтобы довести его сестру до такого же пароксизма эстетического наслаждения требовалось что-то иное, и пока это нечто на ее пути не встречалось. Поэтому Лёка просто сидела, обняв коленки и задумчиво глядя вниз на снующих по белым песчаным дорожкам вамаясьцев и вамаясек. Или восвоясьцев и восвоясек. Придуманное
Было уже ясно, что они надолго застряли в этой нелепой стране, где не умели провести прямую линию даже чтобы проложить дорожку в саду, не говоря о том, чтобы сделать нормальную крышу. В том, что родители придут за ними рано или поздно, она не сомневалась тоже – не только как ребенок, верящий во всесилие мамы и папы, но и как знаток семейной истории. Значит, их с Яркой задачей было продержаться до подхода главных сил с наибольшим уроном для противника.
Пока задача выполнялась так себе. Уроненный всего один раз Вечный в список уронов входил весьма условно. К остальным победам можно было причислить порванную ширму, предполагаемые расходы на пошитие им лукоморских национальных нарядов по наброскам романтичного, но ничего не понимавшего в практичности Ярика, едва предотвращенное харакири повара, когда от него потребовали пожарить суши, размотать роллы, выбросить бурую бумажку, в которую они были завернуты, а в рис положить сметану; ввергнутую в ступор и кое-как отпоенную успокоительными чаями Чаёку, добитую ширму, на которой они с братом уже совместно поверх кривых деревьев и приземистых избушек рисовали мебель; расходы принимающей стороны на дополнительную порцию успокоительных чаев – уже для лукоморцев, отчаявшихся объяснить ошалевшим аборигенам для чего нужны кровати, стулья, столы и шкафы, предполагаемые расходы на изготовление того, что у них получилось нарисовать… Пока не много.
Лёлька почесала лягушку там, где у млекопитающего было бы ухо, и та снова замурчала, щуря малиново-синие очи на выкате.
– Назвать тебя как-нибудь, что ли? – пробормотала девочка, моментально привлекая внимание брата.
– Меня? – настороженно уточнил он. – Ты меня уже как только не называла, когда бранила…
– Не тебя, а ее, – Лёка притиснула к груди теплый комок розовой шерсти, покрывавший на удивление мускулистое тело.
– Попрыгушка. Поскакушка. Квакушка. Лупоглазка. Таращик. Бульбулька, Шлёп-Прыг, – без дополнительного приглашения принялся креативить Ярик. Мурлыканье прекратилось.
– Ей не нравится, – Лёка покачала головой.
– Ну… тогда Роза. Ягодка. Зефирка. Сахарок. Облачко.
– Розовых облаков не бывает. И она не одобряет это тоже.
– А ты-то откуда знаешь?
Удивленная, княжна задумалась, и после пары минут размышлений и самокопаний сдалась:
– Не знаю… Мне так кажется.
– Выдумываешь ты всё, – обиженный тщетностью своих стараний, буркнул Ярослав.
– А вот и нет!
– Ну тогда спроси у нее самой, как ее назвать!
Такая мысль в голову Лёки не приходила.
– Розовулька, – она взяла лягушку подмышки и заглянула ей в глаза. – Как тебя по-настоящему зовут?
Лягуха медленно расширила глаза, встречаясь взглядами с девочкой – и та едва не уронила ее с пятого этажа.
– Лё?!.. – мальчик едва успел поймать земноводную за переднюю лапку. – Ты чего?!
– Я… я… – глаза у княжны были такого размера, что Лупоглазкой или Таращиком ее можно было сейчас поименовать без зазрения совести.
– Что ты? Она тебя укусила? Царапнула? – не унимался Ярик, готовый теперь при первой опасности дать спасенной продолжить прерванный полет.