Хозяин берега
Шрифт:
Я уселся в «Ниву» и тихонько отъехал от морвокзала. Надо было где-то поужинать. Дома ничего нет да и быть не может.
Я вспомнил тёплую, гнилостную сырость выключенного навсегда холодильника и решил ехать в ресторан.
В этот момент я увидел идущую по тротуару Анну Мурадову. Я узнал её сразу, хотя разделяло нас метров пятьдесят.
Шла женщина, не спеша и мило размахивая сумкой на длинном ремне. На ней был традиционный туркменский наряд — платье «куйнек». Этакое среднеазиатское
Я выключил скорость, и машина бесшумно догнала её. Я тормознул, высунувшись в окно:
— Не нужно прокатить?
Она подняла голову, всмотрелась в меня и засмеялась:
— О-о-о! Вы что, по вечерам подрабатываете как таксист?
— Да, среди интересующих меня женщин.
— Нет смысла занимать вашу машину, — сказала она с усмешкой. — Тут ходьбы до дома пять минут.
— А вы что, с работы? — спросил я. Она кивнула.
— Идёмте куда-нибудь вместе поужинаем. Я с утра во рту не имел ещё той самой пресловутой маковой росинки. Где у вас можно поесть?
Она пожала плечами:
— Если честно сказать, то я просто боюсь наших душегубов с поварёшками. Но если невтерпёж, можно пойти в ресторан на морвокзале. Это надо объехать вокруг здания.
— Садитесь, — распахнул я дверь.
Она уселась в машину, и я на крутом форсаже, как гонщик, описал дугу вокруг двухэтажного морвокзала.
Около плохо освещённых дверей с вывеской «Ресторан» мы заперли машину и, распахнув двери, оказались в здании.
— Прекрасно…
В полупустом зале какие-то подвыпившие люди громко разговаривали, а магнитофон вполголоса хрипел что-то хардроковое.
Мы уселись за свободный стол, посмотрели друг на друга. Глаза у неё сейчас были светло-синие. Это было видно, несмотря на густой полумрак ресторанного интима. Она повесила сумочку на спинку стула и спросила меня:
— А почему с вами не приехала жена? Я развёл руками:
— Проблема бытовой неустроенности. Она покачала головой и одновременно просто и как-то очень настойчиво поинтересовалась:
— У вас хорошая жена?
— Да! — воскликнул я готовно. — Нас объединяет общее чувство любви к ней. Она засмеялась.
— Вы что, жалуетесь на жену мне? Я не успел ответить, поскольку появился опухший толстый официант и спросил:
— Что будете есть?
— А вы нам дайте меню, — попросил я.
— А зачем? У нас всё равно есть только шашлык «Дружба».
— Очень увлекательно. Тогда чего же вы спрашиваете, что мы будем есть?
— Так полагается. Шашлык «Дружбу» будете?
— Будем, — обречённо согласился я. — Дайте нам четыре шашлыка «Дружба». Кстати, а почему «Дружба»?
Официант развёл короткопалые ручки и показал на пальцах:
— Два
— Коньяка и минеральной воды! — крикнул я ему вслед.
Я положил на стол сигареты. В спичечном коробке осталась одна спичка, я чиркнул — вялое пламя лизнуло белую тонкую деревяшечку и синим столбиком поднялось вверх, сигарета разгорелась. Я с наслаждением глубоко затянулся, судорожно вздохнул. Она смотрела на меня сочувствующе, спросила негромко:
— Ну, как впечатления на новом месте?
— Трудно сказать… Сегодня ходил к начальству представляться.
— И как прошло?
— Да трудный дядя здешний ваш Первый… Анна вздохнула.
— Он несчастный человек. У него тяжело, неизлечимо больна дочь. Если бы от меня зависело, я бы никогда не назначала большими руководителями несчастных людей. Они проецируют свою судьбу на подчинённых.
— Боюсь, мы тогда бы вообще не нашли руководителей, поскольку известно, все в мире несчастны.
— Что да, то да, — усмехнулась она. — Очень счастливых людей в поле зрения не наблюдается. Но есть откровенно, кричаще несчастные…
Я отрицательно покачал головой:
— Глядя на Митрохина, этого не скажешь. Мне показалось, что в нём живёт готовность сделать несчастным всякого, кто не соглашается с его мнением.
Она внимательно посмотрела на меня.
— Не торопитесь с суждениями. Мы живём в странном мире. Тут странная жизнь и странные люди.
— Да, я уже заметил, — сказал я. — У вас как в Сицилии — кого ни спросишь, никто ничего не знает, никто ничего не помнит.
Анна с интересом спросила меня:
— И вам ничего не удалось узнать за это время?
— У нас нет правильного направления. Зачем, например, ко мне подходил Пухов накануне своей смерти? Если бы это удалось понять, мы бы решили вопрос.
— Я думаю, что найти убийцу Пухова будет очень трудно.
— Я тоже так думаю, — согласился я. Официант принёс бутылки на подносе и тарелки с шашлыком, слабо украшенным солёным огурцом.
— Как же так, у вас, на краю субтропиков, нет никаких овощей? спросил я его, пожав плечами.
— Откуда они возьмутся? У нас порог пустыни!
— Ежегодно область отчитывается о бескрайних садах, разбитых здесь, нескончаемых огородах, тысячах высаженных деревьев…
Анна усмехнулась:
— Если бы всё это не было липой, мы бы давно жили в джунглях. А так всё порог пустыни! Официант буркнул:
— Я за это не отвечаю. Повернулся, направился от нас.
— Спичек принесите! — крикнул я ему.
— Спички тоже дефицит, — сказала Анна.
— Я всё время думаю о том, зачем ко мне подходил Пухов?