Хозяин видений
Шрифт:
— Они… мертвы? И женщина? — спросила я, опуская нелестное и неприятное сравнение.
Нет времени на разговоры о морали — Эрик прав, сами разберемся. А вот летуны интересовали неимоверно. Ведь в видении они появились в моей квартире. Правда, мы там совсем не бываем сейчас. Наверное, они следили за нами. А Эрик, получается, убил их, используя мои способности? Как такое возможно? Ведь обмен не предполагает изменение сущности жилы — удовольствие и только.
— Ага, — кивнул Глеб. — Рассыпалась пеплом прям там. Можешь сходить
Так вот о чем Эрик хотел поговорить — он убил людей из видения с помощью кена сольвейга. По иронии судьбы, это случилось в тот день, когда его собственный кен спас меня от охотника.
Знак? Предостережение? Опасность? Или доказательство того, что я все делаю правильно. Интуиция пророчицы молчала, а мозг вообще отказывался работать. Слишком болела голова, и усталость тяжелым грузом навалилась на плечи.
Я попрощалась с Глебом, но в душе поселился страх за друга, ведь он был прав — Мишель не отстанет, будет копать, и тогда… Тогда у меня практически нет шансов его спасти. Сомневаюсь, что у Эрика они есть.
В коридоре меня ждала Рита. Хмурая, напуганная, но непривычно решительная. Втянула меня к себе в спальню и захлопнула дверь.
Сегодня прям день воспоминаний — в каждой комнате доме атли побываю.
— Не делай этого больше! — выдохнула она с чувством.
— Не приезжать? — устало спросила я.
— Прекрати обмены. Пока еще не поздно, пока еще…
— Рита! — резко перебила я. — Давай не будем. Твое отношение ко мне и Владу давно известно. Не думаю, что ты вправе советовать мне после того, как всегда принимала его сторону. У меня есть собственная, и со своей жизнью я как-нибудь разберусь без тебя.
Знаю, прозвучало грубо, но ей богу, достали уже нравоучениями. И если к словам Глеба я, возможно, прислушаюсь, то Рита никак не входила в круг лиц, мнением которых я дорожила. И сестрой она мне, по сути, никогда не была. Так, одна кровь… Душевной близостью между нами и не пахло.
— Влад тут вообще не при чем. Разбирайтесь сами, я не буду лезть. Но эти обмены… Он ведь уйдет, так ведь? Бросит тебя? Ты и представить себе не можешь, как тебе потом будет больно!
— А ты, значит, можешь? — скептически спросила я, сложив руки на груди.
Рита побледнела, глаза лихорадочно горели, а подбородок едва заметно затрясся. Казалось, она вот-вот разревется.
— Филипп, — вздохнула я и присела на кровать. Вспомнилась забитая женщина — Аделаида — и заискивающий взгляд бывшего жреца атли. Ну как его можно любить?! — Извини.
— Ничего. — Рита решительно вытерла слезы. — Не повторяй моих ошибок.
— Эрик — не Филипп. И у нас все по-другому. Он мне ничего не обещал, я — ему. И знаешь, мне комфортно. Никто не наседает, не требует, не давит. Я в безопасности. Думаю, некорректно сравнивать.
— Кену все равно, Поля. Он заполняет тебя, меняет изнутри, делает слабым. Как наркотик. Сейчас тебе хорошо, головокружительный секс, близость,
— Я. Я останусь.
Она покачала головой и горько улыбнулась.
— С каждым разом тебя будет оставаться все меньше, а его в тебе — все больше. И однажды ты перестанешь различать свои желания и его, потеряешься в нем, а когда он бросит тебя, сломаешься.
— Эрик не бросит меня, — резко ответила я. — Он уйдет. Это разные вещи.
— Когда это случится, ты поймешь, что это одно и то же. Я не знаю, от чего это зависит — от того, что его кен в тебе, или от того, что часть тебя будет долго жить в нем. Очень долго ни с одним мужчиной ты не сможешь…
— Для этого не нужен обмен. Достаточно полюбить.
— Не обижайся. Просто подумай. О большем я не прошу.
По дороге в Липецк мы молчали. Эрик хмурился и сосредоточенно вел машину, а я смотрела на наползающую на небо снеговую, тяжелую тучу. Рано радовалась весне, зима так просто не отступит. Будет бороться — свистеть промозглым ветром, бросаться мокрым снегом в лицо, злиться и выть.
О неизвестных летунах Эрик так и не сказал — наверное, ждал, когда приедем. Я тоже эту тему не затрагивала. Думала о словах Риты. Почему она вот уже много лет не может забыть Филиппа, а он даже не вспоминает о ней? Разве обмен кеном не должен иметь двустороннего влияния? Влад вон с Ирой обменивался… Интересно, скучает ли он? Есть ли ему дело до жены, которая его покинула? А ей? Почему она все еще в Москве? Думает ли возвращаться?
— Ты подавлена, — сказал Эрик, помогая мне выбраться из машины. С неба посыпалась крупа — мелкая, густая и колючая. Я повыше подняла воротник, прячась от противного снега. — Расскажешь, почему?
— Ты не сказал мне, зачем мы едем к атли, — обиженно ответила я.
— Ты не спрашивала, — пожал он плечами и толкнул тяжелую дверь подъезда. В помещении было уютнее, но зудящая фоном неуверенность не отпускала.
— А если бы спросила, сказал бы?
— Конечно. Я не намерен играть с тобой в игры, Полина. И хочу сделать все, чтобы тебе было комфортно… потом.
Я вошла в лифт и прислонилась спиной к стене. Голова уже буквально раскалывалась, и я подумала, что будет несправедливо, если меня настигнет новое видение. Казалось, я его не переживу.
— У атли мне было некомфортно. Марк чуть не прибил меня, да и Мишель теперь не отстанет. Смотрителю явно не понравилось, как погиб его палач.
— Ты не умрешь, — уверенно парировал Эрик. — А с древним я разберусь.
Я покачала головой.
— Не шути с ним, пожалуйста. Мишель очень хитрый, да и Альрик его ценит.
Эрик высокомерно усмехнулся и приобнял меня за плечи.
— Сколько у Альрика древних? Около двадцати? Уверен, он пожертвует одним за пару-тройку полезных навыков. — Он заглянул мне в лицо, и взгляд стал тревожным. — Что такое? Тебе плохо? Так сильно испугалась?