Хозяйка бобового стебля
Шрифт:
— Не знаю, — обнимает она её крепче и носиком утыкается Жене в шею. — Просто болею. Мама говорит, не повезло ей со мной. Что не выживу я такая, говорит. Поэтому и надеется только на тебя... Я не хотела вас сорить, прости.
— Перестань, — хмурится Женя, — даже не думай об этом.
Она не слишком-то разбирается в болезнях. Интересно, что не так с девчонкой? И можно ли ей помочь?
— А симптомы какие? — отпускает на печь.
— Сипомо что? — хмурится она и цепляется за влажный рукав её платья
— Ну, как именно тебе плохо? Жар, например. Или болит что? Нет, я не могу... Мне надо спешить. Ты спи, я скоро вернусь.
— Ладно, — сонно бормочет она, хотя за окном всё ещё день и даже выглядывает солнышко. — Слабость просто... И простужаюсь часто. Иди... Только не пропадай больше.
Женя прячется за дверью, чтобы избежать разговора с матерью Джилл.
Та подходит к печке, кряхтя и что-то бормоча, и в самый удобный момент выходит улизнуть на улицу.
Дровосек где-то гоняет Джека, остаётся только надеяться, что лис выйдет из воды сухим.
Женя повязывает новенькую шаль на шее коровы и тянет за неё, направляя животинку в сторону города.
Точнее, остаётся лишь надеяться, что направление верное.
Солнце в зените. Печёт дико. Одно хорошо — платье высохло и не липнет к телу мерзким холодом.
Женя старается не размышлять ни о чём, кроме цели. Нужно найти этот рынок, продать корову исключительно за волшебные бобы и вернуться назад.
Она плохо помнит оригинальную сказку. Волшебник должен появится по дороге прямо сейчас? Или в городе? Или на обратном пути?
Сердце начинает неровно стучат, когда Женя думает о том, кого должна встретить.
Интересно, как он выглядит и что ей скажет?
А что если всё поймёт и ничего не даст?
— Не загоняйся, — тянет она, — пока ты всё делаешь правильно. И скоро выберешься отсюда.
Несколько раз приходится останавливаться, чтобы корова передохнула и попила в ручье.
Её, наверное, можно выходить и даже добиться нормального удоя.
Но она не собирается тут задерживаться.
В конце концов, может, этот волшебник как-то поможет животинке...
Он же хороший? Или плохой? Он вообще появлялся ещё раз, после того, как расплатился бобами?
И зачем вообще это сделал?
Женя добирается до города и даже рынок находит, переговорив с милой женщиной, но всё сегодня оказывается закрытым.
То ли оттого, что она опоздала, то ли в принципе выходной.
Но, может быть, повезёт на обратном пути?
Уже выбившаяся из сил, Женя поворачивает назад. Корова протестующие мычит, на небе собираются серые тучи.
Интересно, как там Джек?
Вилли не угробил его?
И не собирается же он всерьёз искать хрустальные туфельки и жемчуг?
Женя даже не понимает, почему ей в голову
Всё-таки приятно, наверное, быть на месте последней. Никаких особых напрягов, деньги есть, служанка-падчерица есть, дочери есть, которых можно замуж выгодно пристроить.
А главное, должно быть, там есть возможность принять ванну и не нужно отбиваться от женихов, разбойников и прочих...
— Да что ж такое... — Женя останавливается, уже зная, что совсем скоро увидит хибарку — свой новый дом. — Где этот индивид?
Но на дороге никого, только ветерок гоняет пыль, да корова застывает на месте, узнав родные места и не желая возвращаться домой.
И видимо так ей не хочется обратно в сарай, что сердце коровье не выдерживает. Ноги её подгибаются и она, молча, заваливается набок поперёк тропы.
Женя вздрагивает и вскрикивает.
— Нет, нет... Как же я теперь?!
Глава 11. Сон
Корова лежит чёрно-белой костлявой горой на дороге. К ней бежит крупный рогатый жук. Но вот он начинает как-то странно подрагивать вместе с мелкой пылью вокруг себя.
Слышится шорох мелких камней под копытами и громкое фырканье лошади.
Она возникает перед Женей словно из неоткуда. Огромная, чёрная как смоль, с блестящей шкурой и шелковистой красивой гривой. А на ней всадник — высокий хорошо сложенный мужчина с чёрными словно ночное небо глазами, копной тёмных волос и аккуратной, будто в этом мире существует барбершоп, бородкой.
На поясе кожаных штанов висит хлыст с металлическим острым наконечником. Руки обтянуты коричневыми перчатками. Черты лица резкие и прямые, смягчаются внезапной обаятельной улыбкой, хотя взгляд его по-прежнему убийственный.
— Что ты делаешь, — надо же, а голос подстать внешности, бархатный и обволакивающий, при этом с различимой в нём сталью, — одна на улице? В этом месте, вдали от людей... Это опасно, разве не знаешь? — он не останавливается, говоря это, а кружит вокруг на своей яростной и прекрасной, будто она вышла из самого Ада, лошади.
Женя даже кладёт руку на сердце, чувствуя, как едва ли не задыхается под взглядом незнакомого мужчины.
В прежней жизни ей редко кто нравился, но даже в такие моменты она старалась выказать холодность и безразличие.
Сейчас сил нет даже для этого, и она улыбается.
Что ж... люди до сих пор спорят, даёт ли красота какие-то привилегии.
Скорее всего да.
Она замечает, что даже голос выделывает более женственный в присутствии этого...
— Как тебя зовут? То есть... Я здесь живу. Тут рукой подать. У меня, — опускает взгляд, — корова сдохла...