Хозяйка древнего замка, или Таинственный граф в наследство

Жнец Анна

— У меня длинные светлые волосы теплого оттенка…

Описывать свою внешность оказалось не так-то просто. Я то и дело прерывалась, чтобы подобрать слова.

— Голубые глаза. Светло-голубые. На грани серого. Тонкий нос. Я не полная.

Что еще сказать?

— Леди Кейдж — настоящая красавица, — заметил мой спутник.

Отчего-то слышать похвалу из его уст было неприятно.

— Красивые женщины — коварны и редко отличаются верностью, не говоря уже о преданности, — вздохнул граф. В его голосе прозвучала застарелая обида,

а по изможденному лицу с заострившимися чертами скользнула тень.

В этот момент я заметила на его руке кольцо. Строгую печатку из черного нефрита. В Глосселе, моем новом мире, разводы — большая редкость. Чтобы расторгнуть брак, нужна веская причина. Доказанная измена, бесплодие, иная серьезная болезнь. После развода оба супруга носят на безымянном пальце левой руки особое украшение. Такое, как у Роберта Дареса.

Жена сбежала от немощного мужа? Даже отказалась от наследства?

Или ее поймали на измене?

В словах графа о коварстве красавиц чувствовалось что-то глубоко личное.

— Сэр Борген сказал, что вы — зельевар и поставите меня на ноги.

Зельевар? Поставите на ноги?

Я резко повернулась к скользкому типу, сэру Боргену, и наткнулась на хищную улыбку.

— Леди Кейдж — мастер в этом деле. Обязательно принимайте все отвары и эликсиры, что она будет вам давать.

Зябкая дрожь пробежала по плечам. Колени обмякли. Я вспомнила про бутылочку с неизвестным лекарством в кармане моего пальто и почувствовала себя в ловушке, почти услышала металлический лязг, с которым захлопнулась дверца клетки. Мерзавец с крысиным лицом постарался, чтобы больной доверчиво принимал из моих рук отраву.

А ведь в юности Кларисса Кейдж и правда увлекалась приготовлением зелий, даже поговаривали, что у нее дар, вот только барышня быстро забросила это дело, недостойное аристократки.

Знал ли об этом сэр Борген?

Граф завозился в постели. Пригладил волосы, поправил повязку на глазах, стянул на горле ворот сорочки.

— Я бы предпочел, чтобы вы были безобразной старухой, леди Кейдж, — признался он со вздохом.

Я нахмурилась, не понимая. А потом меня озарило.

Быть немощным перед старухой не так унизительно, как перед молодой красоткой. Раньше такие смотрели на блистательного графа с восхищением, а теперь с жалостью.

Его Сиятельство Роберт Дарес был болезненно горд.

— Я больше не задерживаю вас, леди Кейдж, — сказал хозяин Вулшира. — Осмотритесь, разберите вещи. А после обеда я хочу, чтобы вы помогли мне кое в чем.

При слове «помогли» он мучительно скривился.

Глава 6

Комнаты, которые нам отвели, соответствовали дворянскому происхождению леди Кейдж. Это были покои господ, а не слуг. Просторные, с дорогой мебелью, сделанной на века. Похоже, все в замке понимали, что я не просто сиделка при графе, а наследница Вулшира, его будущая хозяйка.

Лиззи выглядела

довольной. С двух сторон от гостиной располагались уютные спальни — все три комнаты были наши, и в каждой имелся столь необходимый ранней весной камин. Толстые каменные стены замка удерживали прохладу. Я подозревала, что вечером может быть зябко.

Вместе с девочкой мы разобрали вещи, разложили наряды по шкафам. Я взяла с собой всю коллекцию фарфоровых кукол и собиралась дарить их Лиззи постепенно, по одной, чтобы она смогла оценить каждую и порадоваться.

Руки были заняты делом, а мысли — личностью загадочного хозяина Вулшира.

Что с его зрением?

Его Сиятельство говорил, что не слеп, но отчего-то закрывал глаза черной повязкой.

И о какой помощи он собирался попросить меня после обеда?

Время обеда подошло незаметно. Граф трапезничал в своей спальне, потому что спуститься в столовую для него было затруднительно, и я снова удивилась, почему больному не помогли переселиться на первый этаж.

Я сама отнесла Роберту Даресу поднос с горячим куриным супом и мясным рагу.

Его Сиятельство сидел за столом у окна, подставив лицо ласковому весеннему солнцу. Окутанный золотым светом, он выглядел божественно красивым. И невыразимо печальным. Повязка на глазах придавала ему вид мученика.

— Это вы, леди Кейдж?

Удивительно, он узнал меня по звуку шагов.

А может быть, по запаху моего парфюма?

— Я бы предпочел, чтобы это была Шарлотта.

— Мне позвать ее?

— Нет. Раз уж пришли, делайте свое дело.

Чувствуя себя ужасно неловко, я опустила перед ним поднос с обедом и попыталась вложить ему в руку ложку, но граф дернулся, явно оскорбленный этой инициативой.

Он стиснул руку в кулак, не принимая от меня столовый прибор.

— Я сам в состоянии о себе позаботиться, — жестко процедил этот гордец.

Крылья его красивого, благородного носа затрепетали. Глаза, закрытые черной тканью, были обращены ко мне. Граф не мог меня видеть, но я все равно почувствовала на себе яростный, прожигающий взгляд — то, разумеется, было игрой моего воображения.

— Простите. Я вовсе не… простите.

Роберт Дарес хмыкнул.

Я вернула ложку на поднос. Его Сиятельство потянулся за ней и нечаянно задел рукой чашку с чаем. Та опрокинулась, и между тарелками по серебристой поверхности подноса растеклась лужа.

В воздухе повисла неловкая тишина.

Граф раздраженно вздохнул. На его скулах вспыхнул бледный румянец.

Бедняга! Только что доказывал, что не нуждается в посторонней помощи — и на тебе…

— Я уберу.

— Нет, вы уберете, когда я доем, — резко ответил он и до хруста стиснул зубы. По бокам его челюсти вздулись желваки. — Ступайте. Вернитесь через полчаса, когда я закончу.

— Хорошо, Ваше Сиятельство. Можно забрать кружку? Я принесу свежего чаю.

— Не надо. Я не хочу пить.