Хозяйка Медной Горы. Часть I. Чужаки
Шрифт:
Агата наконец оторвалась от экранов и раздраженно обернулась. Ни до, ни после тех дней Олли не видел ее такой напряженной и такой резкой. Агату не волновала гравитация, только уровень ионизирующего излучения в районе крушения, но вместо вопроса она лишь приоткрыла рот. Затем поджала губы. Увидела очередную опухоль на его лице. Олли тоже ее видел: нависла над левым глазом и мешала смотреть.
Агата вздохнула. Встала, направилась к лабораторному столу.
– Радиация продолжает нарастать, - Олли отвел глаза. Поскреб затылок.
– Я думаю, нанофлуктуации стимулируют распад нейтронов прямо в ядрах и количество нестабильных изотопов растет.
А значит, растет радиоактивное загрязнение.
Агата подошла к продолжавшему стоять у входа
– То, что ветер это все не тащит на Убежище - чистое везение.
– Не такое уж и везение, - Олли пощупал выпуклость у себя на лбу. Бугристый упругий наплыв выступал вперед, словно зарождающийся рог, и уходил под волосы почти до середины черепа.
– Здорово, что удалось не разбить звездолет к чертям, а уложить между холмами. Они неплохо прикрывают место крушения от воздушных масс с океана.
Агата поставила пробирку в холодильник, к десятку других таких же. Взяла на руки Ящера. Тот пристроил морду на локте хозяйки и свесил лапы, словно большой ленивый кот. Женщина вернулась на скамейку возле терминала. Переложила животину себе на колени. Провела рукой по переливающейся красным и синим чешуе.
– Что с куполом?
Олли резко выдохнул. В воспоминание о позднем дождливом вечере ворвался вихрь других, ярких, как осенние листья, и размытых, словно смотришь на них через запотевшие очки дополненной реальности. Пошедший вразнос ДМЗ был почти неуправляем, но они все равно до последнего пытались изменить его конфигурацию так, чтобы, проваливаясь в планету, корабль образовал над собой саркофаг из окружающих пород. О’Донохью не помнил, что конкретно они делали. В его голове сохранились лишь эмоции горячих споров и гнетущее ощущение, что это они не звездолету, а себе собирают гроб поудобней. Хуже всего было то, что «гроб» не собирался: в итоге мощности кое-как перенастроенного ДМЗ не хватало, чтобы эффективно противостоять тяготению планеты и полностью завернуть себя в скалу. Каменные пластины под собственным весом осыпались в гравитационную аномалию, делая ее все более непредсказуемой. «Мы смогли сделать так, чтобы рана от падения корабля не была смертельной, но не нашли способа свести ее края, и она начала загнивать».
К тому моменту они потеряли практически всю энергетику, а значит, и промышленность. В Деревне же установили лишь жалкую горстку ветряков и солнечных панелей, да десяток аккумуляторов. Временно, пока не исправят «небольшие» проблемы с квантово-гравитационными генераторами. «Как же мы ошибались!» Руководители экспедиции, да что там - все колонисты - долго отказывались признавать проблему. «Что бы это изменило?» Пока Ковчег висел в пространстве, не стиснутый тисками тяготения и тверди Вудвейла, обуздать энергию вакуума было невозможно.
Густое, склизкое, маятное чувство обреченности - вот, что Олли очень хотел бы забыть. Смыть. Соскрести. Вырезать. Случайно оставить в одном из своих приступов. «Наша сила стала нашим проклятьем».
Своей самоуверенностью они сами загнали себя в угол. В парадоксальную ловушку. Глубочайшее понимание устройства вселенной и невозможность его использовать. Планета с множеством поверхностных еще залежей руд, но нет ни времени, ни оборудования, чтобы их обнаружить и добывать. «Даже метеоритное железо почти невозможно собирать: благодаря нам на Вудвейле не осталось пустынь». Каждый прибор, каждая деталь, произведенная до потери Ковчега, стала драгоценностью. Как, например, автономный медицинский комплекс, тихонько пищащий где-то на границе яви и забытья. Это Агата настояла на переносе его на поверхность планеты, вместе со своей биолабораторией.
«Физики и инженеры, полагавшие себя всемогущими, проиграли по всем фронтам». Олли сосредоточился на шуме дождя, возвращая поток воспоминаний в тот далекий вечер. К вопросу, на который главному инженеру О’Донохью не хотелось отвечать.
– Что
В тот раз Олли ответил честно. Он тогда уже научился признавать свои ошибки, и это было очень вовремя. «Потому что Агата успела найти решение. Иначе мы бы точно не выжили. Ни люди, ни планета».
* * *
Наземная база, 2550-07-19 09:26
– То есть деревья Винегрета искусственно модифицированы для ускорения роста?
– в полушепоте Ани слышалось детское благоговение перед чудом.
– Не только деревья, - Малиника открыла модель трофических цепочек. По такому маленькому набору проб было бы удивительно, если б компьютер восстановил хотя бы тысячную часть связей, но метаболизмы всего: деревьев, мхов, грибов, микроорганизмов - подходили друг другу, как кусочки паззла. И эта мозаика обладала вовсе не той фрактальной красотой, которая формируется миллионами лет эволюции. Густая сеть подсвеченных белым линий напоминала Вязиницыной совершенство современных космических кораблей, где в стосемидесятиметровый шар упаковано все, что необходимо для сложнейшей экспедиции. Зеленых линий, обозначающих естественно сформированные связи, не было вовсе. Этот биоценоз полностью спроектирован и отлажен людьми. «С ума сойти», - Малиника закрыла глаза. Потерла пальцами переносицу. «Я вижу не только, как это было сделано, но даже зачем!»
– Микробиом очень эффективно поглощает ионизирующие излучения, - чтобы убедиться, что это не бред после тяжелой ночи, Вязиницына начала озвучивать свои находки, - и осуществляет своего рода фотосинтез на их основе. Грибы связывают и изолируют самые разнообразные тяжелые или радиоактивные изотопы.
– Как на Муруроа?
– Ани заглянула через плечо подруги, потом открыла те же данные на своем планшете.
Малиника кивнула, не отрывая взгляд от экрана. Муруроа - колония, расположенная на трех спутниках супер-юпитера. Поверхности крупных, почти с Венеру, шаров были на две трети покрыты высокими ячеистыми куполами. Вязиницына была там однажды на конференции. В покрытии куполов имелся уникальный слой, содержавший организмы, которые поглощали все волны короче ультрафиолета, вырабатывая кислород и пропуская тепло и видимый свет. Из-за этого с поверхности небо выглядело почти обычным, если, конечно, не считать гигантских прозрачных стен-переборок и периодических рыжеватых зарниц. Картина с орбиты была гораздо более сюрреалистичной: спутники напоминали собой шары для петанка в мыльной пене.
– Да. Только эти, если верить моделированию, в разы эффективнее.
Словно ища подтверждения, Вязиницына посмотрела на подругу. Та медленно, словно завороженная, листала длинные цепочки обнаруженных реакций. Потом на секунду остановила скроллинг и начала комментировать.
– Выходит, микроводоросли поглощают высокочастотные фотоны, используют их энергию на сборку сахаров, которые поставляются в микоризу грибов и даже мху. Те собирают из окружающей среды минералы и вместе с сахарами транспортируют их деревьям, которым даже не нужно фотосинтезировать самим до определенного момента. При этом в грибе образуются глобулы, изолирующие радиоактивные участки и поросшие изнутри теми же водорослями. Грибы и деревья прорастают друг в друга по всему объему стволов. Это вроде как лишайник, но где вместо водорослей - дерево. А все, что не получается поглотить, переизлучается на других частотах и рассеивается.
– Микроорганика защищает от радиоактивных и химических загрязнений, а макроорганика - от обвалов.
– Малиника отложила планшет в сторону. Уперлась руками в землю за спиной и запрокинула голову. Под правой ладонью оказалась теплая шершавая скала, а под левой - скользкая и еще влажная трава.
– Похоже, люди с Ковчега потратили немало сил, чтобы построить эту эшелонированную оборону. Хотя вряд ли все это будет работать как надо сейчас, когда внизу больше нет гравитационной аномалии.
– Ого!