Хозяйка Медной Горы. Часть I. Чужаки
Шрифт:
Что до Олли, была, конечно, хрупкая надежда, что все остальные его модификации защитят и его потомство, но проверка этого все откладывалась и откладывалась. И вот он незаметно для себя понял, что всех женщин в маленькой Деревне воспринимает как дочек, ну или внучек. «Так что да, имя «Дед» мне очень подходит».
Особенно верно это было для Инн, маленькой веселой непоседы, которая со слезами счастья на глазах сейчас прижимала к себе его руку. Олли улыбнулся, так широко, как только мог. Уверенно отложил на потом все вопросы: что случилось с человеком, которого он встретил в долине, как девочка оказалась на лодке, сколько времени он пролежал без сознания - все не важно. За свою долгую жизнь он научился тому, что, если тебе повезло словить мгновенье счастья, надо проживать его по полной.
* * *
Где-то
Услышав, что Старый очнулся, Янис тут же ринулся к нему. Когда он увидел Старого там, в долине, он испугался, как никогда в жизни. Придавленный - «Придушенный!» - огромным чужаком, без движения, без реакции, похожий на большую тряпичную куклу. В точности как упавший с дерева старший брат семь лет назад. Старый, последний из поколения основателей, последний, кто своими глазами видел чудесную жизнь среди звезд, кто заботился о каждом в Деревне как о своем дитя. Единственный, кто никогда никого не обвинял и не осуждал, кто всегда мог найти правильные слова для каждого. Старый не мог так глупо погибнуть!
И вот сейчас, когда Старый очнулся, Янис испытал такую же сильную, все затмевающую радость. На мгновение мир наполнился чистым, первозданным счастьем, и все остальное перестало иметь значение.
Но вырвавшись из душной кладовки и сделав пару шагов вдоль борта лодки, Янис пропустил Инн вперед. Волна восторга, близкого к экстазу, схлынула, словно мимолетный миг невесомости в самой верхней точке качелей. Доска на веревках, подвешенная к дубу возле школы. Янис будто бы на этих самых качелях на самой большой скорости врезался спиной в скалу. Впервые с того момента, как их нашли, Старый и чужак встали в голове Яниса рядом. Два беспомощных человеческих тела на грани жизни и смерти. Одного из них силой волшебной медицины предков и неустанной заботы вывел из комы Рэнд. Второго не выпустил из забытья Янис.
Протолкнувшись вдоль узкого коридора, где собрались почти все, кто был на лодке, он лишь на мгновение замер в дверях, чтобы бросить короткий взгляд на улыбавшегося Старого. Вышел назад на палубу. Прислонился спиной к темной покатой стене надстройки. Уставился в сияющее синее небо.
* * *
Где-то в лесу, 2550-07-18 06:41
Степан едва успел увернуться от ринувшихся к выходу Инн и Яниса. Секунду смотрел им вслед, потом заглянул в каморку. «Вы побежали к Старому или от чужака?» Степан поморщился от этой мысли. Вот он лежит, едва живой. Брошенный и защитницей, и надсмотрщиком. Степан - один из самых высоких в Деревне, но чужак выше. И крупнее. «И наверняка бы легко справился со всеми, кто есть на лодке, если бы очнулся». Степан дернул плечом. Глупая, гадкая попытка оправдаться.
Вспомнилось, как в детстве Старый рассказывал про то, что все люди равны и достойны уважения, от босоногого сорванца, случайно разбившего горшок с медом, до сгорбленной беззубой старушки, не попадающей ложкой в тарелку с супом и забывающей имена. Что там, у далеких звезд, с которых пришли их предки, раньше это отрицали, и было много войн и несправедливости. Степан не очень понимал, что такое война, но то, что люди должны слышать друг друга и помогать друг другу, всегда казалось ему очевидным. Все в Деревне всегда были заодно, только несмышленые малыши могли иногда капризничать, да подростки - задираться. Да и как иначе? Ведь каждый человек - это не только пара рук в общем хозяйстве, но и уникальные знания, уникальный взгляд на мир. Чтобы не просто выживать, а жить спокойно и счастливо, надо уметь одновременно и быть разными, и быстро приходить к согласию. Да.
Степан дернул уголком рта. Взрослые терпеливо втолковывали этот простой факт малышне. Сейчас, когда он сам стал взрослым, он понимал, насколько это важно. Не только собирать припасы, но и вести селекционную работу, и выращивать цветы. Не только поддерживать в порядке дома, но и украшать их, делать удобными и уютными для каждого. Сохранять знания и технологии, учить младших, вести наблюдения. Столько всего! Разве есть время для конфликтов? Из своего детства Степан помнил эти неловкие паузы, когда двое вроде повышали уже голос, но потом резко останавливались, и некоторое время молча смотрели друг на друга, пытаясь придумать, как вновь начать друг друга слышать. С возрастом
Степан наклонился и подобрал оброненный Янисом комок мха. Вышел и выкинул за борт. Тот быстро напитался водой и ушел ко дну. Степан оперся на перила, глядя на проплывавший мимо пейзаж. Они миновали холмы, и русло реки расширилось. Деревья на правом, более пологом берегу отступили, и на каменистом пляже небольшие, с локоть в длину, ящерицы подставляли утренним солнцам зеленоватые лоснящиеся спины. «Завтра к вечеру будем дома».
* * *
Где-то в лесу, 2550-07-18 06:42
Топ. Топ. Топ. Третий человек вышел из помещения, и, похоже, Вернон остался один.
Несколько раз попытался вдохнуть поглубже, собираясь с силами. С трудом разлепил веки. Лишь белесая пелена. Трудно понять, это с глазами или с нервами. Он слеп не в первый раз, и это его не пугало.
Ощущение стрелы времени вернулось два прихода Нервного назад. Этот Нервный, похоже, применял к Вернону что-то психоактивное. Что бы там ни было, эффекта больше нет. Иммунитет Bear, если успевает, со временем вырабатывает толерантность почти к любому веществу, распознанному как чужеродное, особенно если речь о сложных органических молекулах. Выше устойчивость к инфекциям, ниже шанс отравиться какими-нибудь выбросами. К сожалению, это распространялось и на лекарства. Роб вел специальный, уже довольно длинный список того, что Ямакаве давать бессмысленно.
То, чем Вернона травили здесь, тоже перестало работать, но последствия его использования, похоже, успели нагрянуть. И потеря зрения была среди них не самой страшной. Глаза - хрупкий и важный орган. Современная медицина в совершенстве умеет его восстанавливать. Вернону вернут и глазное яблоко, и нейронную связь с ним. Тяжесть и слабость во всем теле, ноющая боль в шее при попытке хоть немного напрячь мышцы - все это тоже ерунда.
Значение имела только жажда. Мучительная. Жуткая. Сухой язык царапал небо. Вернон закрыл глаза. Веки - словно наждачная бумага. Сердце тяжело, медленно бухает в груди. Отдается в висках. Бум. Бум. Бум. Бум. Без паники. Он жив. Паника и отчаяние ведут в никуда. Он в сознании. Сейчас он соберется с мыслями и оценит ситуацию. Составит план. Будет его придерживаться. Это всегда срабатывало. Даже в тот, самый первый, раз. Самый страшный. Третий месяц после выхода в системе Аделаир. Уже подлатали корабль, стабилизировали все системы, но работы было все равно слишком много. Все очень устали. Дежурный заснул за пультом и пропустил астероид. Им всем повезло, что камень прошел по касательной, задев лишь один отсек. Четвертому и седьмой, работавшим в том отсеке, тоже повезло, ведь четвертый заметил в крохотном техническом иллюминаторе летевшую на них глыбу. «Повезло?» То, что случилось дальше, до сих пор страшно было даже вспоминать. «Тогда мы оба выжили». И сейчас совсем не так плохо.
«Хорошо. Как конкретно сейчас?» Вернон четко, в деталях, мог воспроизвести последние минуты перед потерей сознания. Чужие пальцы на шее. Выстрел в дракона. Странно вялое, тяжелое тело черно-белого человека. Удар головой. Затылком, с правой стороны. Что произошло после? Судя по степени обезвоживания, без сознания он провалялся не один день. Дольше, чем он бы ожидал, ведь голова у него крепкая. Разноцветные облачка пыли. «Мох. Надышался, наверное. А потом аборигены добавили».
Бум-бум. Бум. Бум. Пульс попытался ускориться, но кровь оказалась слишком вязкой. Разрисованное лицо. Светлые, почти белые глаза над респиратором. «Это был человек. Человек же??» По спине пробежал странный, не знакомый Вернону холодок. Ощущение это было пыльным и затхлым, словно вынутым из погреба, из глубины веков, еще до космической экспансии, когда люди не просто разделяли всех на своих и чужих, но и отказывали чужим в праве считаться людьми. Племена, ведущие свой род от разных тотемных животных. Касты. Сословия. Религии, сеющие раздор на одном лишь только основании следования различным ритуалам. Нации, полагающие особенности внешности, язык или совсем уж эфемерные вещи, вроде предпочтений в музыке и одежде, достаточной причиной, чтобы вычеркнуть некоторых homo sapiens из списка людей.