Хозяйка расцветающего поместья
Шрифт:
Эти панталоны и навели меня на мысль.
– Мне нужно еще три-четыре платья. Особенных. Вот такой длины. – Я показала себе над коленом.
У бедной модистки глаза полезли на лоб. Она даже не сразу нашлась, что ответить, а я продолжала:
– И к ним шароварчики. Не очень широкие, но достаточно свободные, чтобы не мешать работать в саду.
И пусть только Виктор попробует сказать, что в таком наряде видно что-то лишнее!
Модистка кое-как обрела дар речи.
– Но… Но это же невозможно! Будет скандал! Князь Северский…
Я захлопала
– Я же не собираюсь заставлять князя это носить!
Женщина закашлялась. Я осторожно постучала ее по спине, но, кажется, это только ухудшило дело.
– Если вы боитесь, что князь не оплатит счета за такие наряды… – начала было я.
– Князь всегда платит по счетам, – покачала головой модистка. – Но каков будет скандал в свете!
– Я не собираюсь выходить в этих нарядах в свет. Они нужны мне для работы в саду.
У модистки сделалось такое лицо, что я испугалась, как бы она не помчалась за Иваном Михайловичем. Но, похоже, портниха решила, что с сумасшедшими лучше не спорить. Так что она согласилась пошить мне костюмы, два из теплой шерсти и два из хлопка, «настоящего, не подделанного шерстью, хотите, подожгу нитку, чтобы вы убедились?».
Не желая лишний раз спорить, я понюхала остаток вспыхнувшей от свечи нити, подтвердила, что паленым волосом она не пахнет. Модистка, в свою очередь, не попыталась удлинить платья, зарисовывая фасон. Когда она снимала с меня мерки, под болтовню о пустяках заметила:
– Моей тетке, когда она сильно отощала после болезни, доктор рекомендовал смесь из желтков, меда, какао и коровьего масла. Она говорила, что это очень вкусно, и быстро вернула прежние формы.
Намек выглядел очевидным, но я не была уверена, что хочу немного потолстеть. Все же я согласилась с тем, что это наверняка вкусно, позволила записать рецепт «на случай, если кому-то из ваших родственников понадобится», и мы распростились.
– Прав был барин, когда велел Герасиму вас к модистке везти, – еле слышно заметила Дуня. – И отдохнули, и порадовались. Вон как глаза блестят.
Я решила не огорчать ее рассказом, что меня веселит удавшаяся шалость, и позволила везти себя к шляпнице.
Кажется, шляпки стоили дороже платьев, потому что хозяйка лавки усадила меня пить чай. Отказываться я не стала, наездившись по весенней прохладе. После чая девочка-помощница начала носить мне шляпки, предлагая примерить. На мой взгляд, новые отличались от тех, что лежали в моей кладовой, только цветом, а разматывать тюрбан, являя миру папильотки под чепцом, мне не хотелось.
– Спасибо, но, пожалуй, я воздержусь от покупки.
К тому же я стала уставать от разноцветья и блеска золотой вышивки и перьев.
– Как? – ахнула хозяйка. – Неужели вы не выведете в свет хоть одну новую шляпку?
Она демонстративно закатила глаза.
– Эти злые языки… Скажут, князь охладел к вам.
Ах так?!
– Я бы хотела кое-что особенное, – пропела я. – Что-то, чего ни у кого нет. Вы делаете на заказ?
Увидев набросок, шляпница округлила глаза не
– Но такого никто не…
– Раз я буду носить, то уже не «никто», – улыбнулась я.
Ума не приложу, чем ее смутила обычная вьетнамка? Веками женщины прятали под ней лицо от солнца, работая на рисовых полях. Значит, и мне сгодится. Сложный каркас? Да уж не сложнее каркаса капора.
– Я даже не представляю, к какому наряду…
– Не представляете – так не представляете, – не стала спорить я.
В самом деле, пора бы домой. А шляпку мне Дуня сплетет из соломки, и не будет рассказывать, что такое не носят. Так что я распрощалась со шляпницей, оставив лишь обещание подумать еще и, возможно, дать знать, если все же захочу что-то купить.
Когда я выходила из дома, навстречу мне шмыгнула какая-то девушка, судя по одежде – прислуга.
– Барыня, тут такое дело, вы только не ругайтесь, – начала Дуня, когда я села в коляску.
– Что случилось?
– Я не знала что… Я никогда в городе…
– Да что стряслось? – уже всерьез испугалась я.
– А дядька Герасим… – Она шмыгнула носом.
– Герасим?
Кучер обернулся.
– Прибегала тут деваха одна и давай с вашей горничной лясы точить. Я сперва не лез, дело бабье – языками чесать. Да та возьми да стань выспрашивать, а что за шляпка, мол, на барыне, у кого сшита и нельзя ли мерку снять.
Я выдохнула, успокаиваясь.
– Деньги сулить начала, а Дуняша, дуреха, возьми да и скажи, дескать, никакой хитрой выкройки нет, просто шарфы, красиво намотанные, барыня сама постаралась.
– Я не знала…
– Ничего страшного не случилось, – успокоила ее я.
– И все равно не дело с чужими о господах болтать, – не унимался Герасим.
Я едва удержалась, чтобы не припомнить, как он убеждал Петра, будто барыня – скандалистка. Петр, конечно, формально не чужой, временно в том же доме служит. Но, может, не останови его Герасим, не было бы и выстрела.
Кучер будто прочел мои мысли, добавил себе под нос:
– Да и со своими, пожалуй, не стоит.
Дуня снова попыталась оправдываться, но я остановила ее. Училась девушка быстро, второй раз ничего подобного точно не случится.
Когда я вернулась домой, экипаж заполняли свертки и сверточки, узлы и ящики, едва оставив место для нас с Дуней. К нам тут же подскочил Петр.
– Барин там весь извелся от нетерпения. Идите, Настасья Пална, и ты, Дуняша, барыне помоги, а мы с Герасимом все сами разберем.
Я достала из кармана часы: неужели не уследила за временем, увлекшись? Нет, до времени выезда в театр, обозначенного Виктором, еще три часа. Даже если положить час на прическу – хотя я уже продумала, как можно сделать быстро, просто и эффектно – останется время и выпить чая, и ополоснуться с дороги, и даже немного поскучать, если вдруг захочется.
Но муж и в самом деле извелся.
– Где тебя носит? – поднялся он из кресла, едва я зашла в малую гостиную. – Опоздаем!
– С чего бы? – изумилась я.