Хозяйка Северных гор
Шрифт:
Они прошли часть Шотландии и уже успели убедиться, что ни на равнинах, или как здесь говорили Лоуленд, ни, скорее всего, в горах в Хайленде, власть англичан просто так не признают.
Но герцог Кентерберийский, Джеймс Кентербери, был уверен в том, что легко разгромит шотландцев, у него и пехота, и конница, а у горцев только пехота. Главное правильно выбрать место. Именно поэтому герцог не собирался идти дальше Лаудон-Хилла, чтобы сражение, когда оно состоится, произошло здесь на равнине под холмом Лаудон.
Джеймс рассматривал
По пути к долине начались сложности с местным населением, у Джеймса было почти полторы тысячи воинов, из них около восьми сотен конных, их надо было кормить, и каждый раз добыча провианта и фуража оборачивалась трагедией.
У крестьян иногда приходилось просто отбирать продовольствие. Большинство настолько негативно относилось к его армии, что отказывались продавать, и герцог приказал спрашивать только один раз. Конечно, это не добавило популярности его армии. Но герцог не обращал внимания на эти «мелочи».
До равнины оставался один переход, и герцог устроил военный совет:
— Господа, нам с вам надо решить, где должна произойти встреча с этим «горным королём», — пренебрежительно произнёс герцог Кентерберийский.
Капитан конницы одобрил такое решение:
— На равнине нам будет легко развернуть конницу, их пехоте от нас негде будет укрыться.
А вот командир копейщиков произнёс:
— План хорош, только, если шотландцы не подготовятся к нашей встрече.
— Уверен, что им не успеть, — самонадеянно произнёс герцог, который имел такую привычку недооценивать людей, — откуда бы им знать, что мы не пойдём дальше?
Обсудили ешё несколько вариантов, но, в конце концов, сошлись на том, что в долине лучший вариант, и первой пойдёт конница, чтобы смести пехоту шотландцев. А уже за ней пойдут английские копейщики*, добивая оставшихся. Герцог хотел быстрой победы. И мог её получить.
(Копейщики — воины, основным оружием которых являлось копьё).
Но эта партия уже шла, и пока англичане обсуждали план сражения, шотландцы готовились к битве.
Благодаря информации, которую принёс Макбэйн, Алан знал, что с двух сторон равнину окружает болото, и, понимая, что самую большую опасность для его пеших солдат представляет конница англичан, отправил передовой отряд, чтобы подготовить поле битвы и вывести конницу из сражения как можно раньше.
Воины двух кланов, соратники Алана, словно кроты, рыли широкие траншеи, шёл дождь, земля была влажная и скользкая, но каждый понимал, что, чем меньше верховых доберётся до выстроившихся шотландцев, тем больше их останется в живых.
Алану нужны были все, кто мог держать
Не пришёл и Джон Ламонт. Хотя накануне он приходил к Алану и предложил ему связать судьбу с Фрэн.
— Наследница дикой яблони*, будет тебе верной женой и хорошей королевой, — сказал он, усевшись за стол, в небольшой комнате в форте, там Алан предпочитал разговаривать со своими воинами на равных.
(Дикая яблоня — родовой символ клана Ламонт).
— Я не хочу спешить, — Алан ожидал подобного от Ламонта, но то, что это происходило почти перед битвой, попахивало предательством.
Ламонт встал, ноздри его раздувались:
— Мои люди пойдут на смерть за того, кто станет отцом Ламонта, но не за того, кто смотрит под юбку английской бабе.
Алан резко выкинул руку вперёд и кулаком ударил Ламонта прямо в лицо. Всё произошло так быстро, что Джон Ламонт даже не успел отшатнуться.
Алан встал, наклонился над держащимся за нос Ламонтом и медленно произнёс:
— Если я не разобью армию инглендов, то через неделю они будут заглядывать под юбку твоей дочери и многих других дочерей и жён.
Выпрямился, и, глядя на главу клана Ламонт сверху вниз, добавил:
— Иди и передай Макдугалу, что я буду ждать его воинов у подножия Лаудон-Хилл. Завтра мы выступаем.
Без воинов Макдугала и Ламонта у Стюарта набиралось чуть меньше пятисот человек, и многим казалось безумием вставать напротив мощной армии герцога Кентерберийского не имея, ни конницы, ни численного преимущества.
Но вечером на сборе глав кланов царило сумасшедшее веселье. Все кричали девиз Стюартов: «Победа или смерть».
Они все были достаточно безумны, чтобы довериться своему королю.
Кардиф
Мы проводили графа Честера. Он уехал и увёз с собой эрла Эссекс, который принял решение отправить супругу в монастырь, договорившись с епископом Линкольнским. Тот вместе с новой монахиней получал приличный кусок земли под новую епархию и немалую сумму в золоте.
Я в который раз поразилась действиям эрла Эссекс в отношении супруги. Но, как после мне объяснила леди Ярон, зато теперь никто не свяжет имя эрла с попыткой убийства.
Я в свою очередь подписала с эрлом договоры, и, прощаясь, пожелала ему найти супругу, которая не станет строить козни, а займётся своими прямыми обязанностями.
Эрл удивлённо на меня посмотрел и с подозрением спросил, что я имею в виду.
— Рожать маленьких наследников Эссекс, что же ещё? — ответила я и улыбнулась, глядя на то, как лицо эрла из недоумевающего становится нормальным, живым. Как на нём появляется понимание, что «дверь-то только открывается», и он радоваться должен, что всё так произошло.