Храм муз словесных
Шрифт:
Это фрагмент из поэмы Слепушкина «Парфен порядовщик». Поэма снабжена примечаниями Шишкова, поясняющими читателю значения некоторых употребленных поэтом старинных слов и выражений.
Высоко оценивая сборник стихов Слепушкина «Досуги сельского жителя», Шишков писал автору: «Академия с удовольствием и не без уважения к природным дарованиям твоим нашла оное весьма хорошим, как по изящному слогу и благонравию, так равно по простому, но блэ городному слогу и чистому языку» [150, № 7, л. 1].
О даровании Слепушкина с похвалой отзывался А. С. Пушкин. В письме к Дельвигу поэт отмечал: «У него (Слепушкина. — Авт.) истинный свой талант; пожалуйста, пошлите ему от меня экземпляр «Руслана» и моих стихотворений с тем, чтоб он мне не подражал, а продолжал идти своею
В личной пушкинской библиотеке были и стихи Алипанова, и Суханова, и Слепушкина.
Творчество крестьянских поэтов в значительной степени направлялось сановными покровителями: А. С. Шишковым и П. П. Свиньиным. Им виделся в крестьянских поэтах образ патриархально-идиллического мужика.
Российская Академия поощряла и творчество писателей-женщин. Так, А. П. Бунина, профессиональная поэтесса и переводчица, пользовалась покровительством президента. Обращаясь к Буниной в одном из писем, Шишков замечал: «Я не государственный секретарь и не меценат, а просто великий почитатель не графинь и княгинь, а ваших талантов… Последние стихи достойны вас» [150, № 7, л. 1]. По просьбе Шишкова, с правилами словесности Бунину познакомил непременный секретарь Российской Академии П. И. Соколов.
В 1829 г. Академия наградила поэтессу 1000 р. за «стихотворения, весьма уважаемые, и за перевод с английского языка поучительных и нравственных сочинений знаменитого английского писателя Блера» [126, ч. 1, с. 77]. А после смерти Буниной, последовавшей в том же году, портрет поэтессы был установлен в зале заседаний.
Академия материально поддержала и творчество Анисимовой, дочери сельского пономаря. В пять лет лишившись зрения, девушка выучила грамоту и со временем стала писать стихи, которые были напечатаны Академией в 1838 г., а вся сумма, вырученная от продажи книги, передана поэтессе [там же, с. 86].
В 1835 г., по решению Российской Академии, были напечатаны 800 экземпляров «Пиитических опытов» талантливой поэтессы Е. Кульман. Эта девушка умерла в семнадцать лет. Издавая ее стихи, Академия отдавала дань уважения безвременно ушедшему таланту. Рекомендуя их к печати, члены Рассматривательного комитета А. X. Востоков и И. И. Мартынов писали: «Издание… послужит украшением нашей словесности. И переводы, и сочинения имеют одинаковые почти достоинства по занимательности, по содержанию своему, плавности слога, многие по новости вымысла, по греческому древнему колориту, по благородству чувствований, так что если бы Академия не имела великодушного побуждения напечатанием сей книги принести жертву человечеству, то обязана была бы принести оную необыкновенному дару стихотворца» [127, № 37, л. 395–396]. Современники с восхищением отзывались о творчестве Е. Кульман. Так, В. Г. Белинский, ознакомившись с ее «Пиитическими опытами», написал: «Какое редкое, какое дивное явление нравственного мира» [6, т. 4, с. 57].
В 1834 г. 1200 экземпляров «Полезного чтения для детей» Л. А. Ярцевой — автора научно-популярных произведений для детей и юношества — были напечатаны в академической типографии и переданы безвозмездно автору.
Пользовалась постоянным вниманием Академии и А. О. Ишимова — автор «Истории России в рассказах для детей». Ее творческая работа неоднократно поощрялась академической премией.
Серьезное внимание уделяла Академия просветительной деятельности. С этой целью в крупных провинциальных городах комиссионеры на льготных условиях продавали академические издания, причем запрещалось повышать установленные цены. Публичные библиотеки тридцати двух провинциальных городов (таких, как Гродно, Житомир, Чернигов, Симферополь, Уфа) на протяжении долгого времени пользовались правом бесплатного получения книг из Российской Академии. Некоторые академики принимали непосредственное участие в организации провинциальных библиотек. Так, член Российской Академии Н. С. Мордвинов в письме к А. С. Шишкову сообщал: «В городе Пскове… заводится губернская библиотека с той целью,
В 1838 г., по распоряжению правительства, Российская Академия выделила из своих накоплений 400 000 р. на строительство Пулковской обсерватории.
Много сделала Академия и для увековечения памяти наиболее известных своих членов. Так, на сооружение памятника Н. М. Карамзину в Симбирске и Г. Р. Державину в Казани было выделено 10 000 р., отпущены средства на сооружение надгробий И. И. Дмитриевскому и П. И. Соколову.
После отказа потомков М. И. Воронцова, установившего памятник на могиле М. В. Ломоносова, произвести ремонт надгробия, Академия взяла на себя эту работу. Реставрацию произвел скульптор И. П. Мартос.
А. С. ПУШКИН —
ЧЛЕН РОССИЙСКОЙ АКАДЕМИИ
Деятельность А. С. Пушкина в Российской Академии недостаточно изучена и почти неизвестна широкому кругу читателей, поэтому мы взяли на себя смелость в какой-то мере восполнить этот пробел.
3 декабря 1832 г. на очередном заседании Академии ее президент Шишков обратился к присутствовавшим со следующими словами: «Не благоугодно ли будет господам членам Академии в положенное по Уставу число избрать в действительные члены Академии нижеследующих особ: 1. Титулярного советника Александра Сергеевича Пушкина. 2. Отставного гвардии полковника Павла Александровича Катенина. 3. В звании камергера и в должности директора московских театров Михайлу Ивановича Загоскина. 4. Протоиерея Алексея Ивановича Малова. 5. Действительного статского советника Дмитрия Ивановича Языкова. Известные в словесности дарования и сочинения их увольняют меня от подробного оных исчисления» [цит. по: 80, вып. 7, с. 77]. В результате баллотировки за Пушкина, Загоскина, Языкова проголосовали все присутствовавшие. Против Катенина и Малова было подано два голоса. На заседании 3 декабря присутствовало четырнадцать членов Академии. В соответствии с VIII главой устава избранными считались кандидаты, получившие не менее двух третей голосов. Поэтому непременный секретарь П. С. Соколов разослал отсутствовавшим на заседании академикам письма с уведомлением о результатах голосования и предложением высказать свое мнение о каждом из кандидатов.
Ответы были получены от И. И. Дмитриева, М. Т. Каченовского, А. Ф. Воейкова и некоторых других членов Академии. Все они приветствовали избрание А. С. Пушкина. Диплом члена Российской Академии был вручен А. С. Пушкину 13 января 1833 г. Этот диплом до 1914 г. вместе с рядом рукописей, писем, литературных и семейных бумаг хранился у старшего сына поэта Александра Александровича, о чем свидетельствует корреспондент журнала «Нива», посетивший А. А. Пушкина в его имении в самом конце 1913 г. [110, с. 808]. Умер старший сын Пушкина 19 июля 1914 г., диплом среди переданных в Пушкинский дом документов отсутствовал. Неизвестна судьба этого документа и по сей день.
Как же относился Пушкин к деятельности Российской Академии, какое участие он принимал в ее работе? По воспоминаниям некоторых современников Пушкина, в том числе Н. А. Катенина, П. А. Вяземского и других, Пушкин сначала довольно усердно посещал академические собрания по субботам, но вскоре однообразные толки о словарях наскучили ему, и он показывался только в дни, когда выбирали новых членов. В свое время Модзалевский даже выписал из документов — протоколов Академии, что в 1833 г. А. С. Пушкин присутствовал на заседаниях Российской Академии 28 января, 4 и 25 февраля, 11 и 18 марта и 10 июня, в 1834 г. 13 мая и 8 декабря [53, с. 245]. И поскольку других свидетельств о посещении Академии не было, Модзалевский пришел к выводу, что Пушкина не интересовали дела Академии.