Храм муз словесных
Шрифт:
благодарил за присланные в 1838 г. книги, среди которых были акты Археологической комиссии, а также изданная Д. И. Языковым «Книга большому чертежу». Касаясь последнего издания, Шафарик писал, что это — «важный памятник для историческо-сравнительной географии Севера» [127, № 44, л. 59]. «Книга большому чертежу», как отмечал ученый, значительно облегчила ему занятия «Древностями». Она содержала богатый материал, и здесь Шафарик нашел «такие имена и слова, которые важны» были для его исследования [там же].
Свою историю имеет и перевод «Славянских древностей» на русский язык. В мае 1836 г. Академия поручила выполнить эту работу сотруднику русского посольства в Вене Г. Т. Меглицкому, который был знаком со многими славянскими учеными. Он содействовал получению Академией ценных изданий из Австрии и Сербии, сообщая в Петербург сведения о состоянии литературы зарубежных славян. Меглицкий согласился выполнить это поручение. Через два года он представил перевод первой части сочинения Шафарика, за что был удостоен денежного вознаграждения [89,
В соответствии с уставом Академии славянские ученые могли рассчитывать на помощь в своих филологических и исторических изысканиях. Академия выкупала книги славянских ученых и писателей, если они испытывали финансовые затруднения, бесплатно высылала им издания по русской истории и филологии, словари и др. Примером этому может служить переписка Академии с Пресбург-ским славянским обществом. Обращаясь в Петербург, это общество просило помощи в организации исследований славянских языков, литератур и истории. В свою очередь Академия выслала в Пресбург (ныне Братислава) свои издания, а также согласилась приобрести некоторое количество экземпляров книги стихов Коллара «Дочь Славы».
Другим интересным примером «вспомоществования» является посылка в 1840 г. в Прагу для Ганки небольшой типографии с русским шрифтом. Ученому это было необходимо для работы по изданию русской грамматики для чехов.
Тесные отношения поддерживались и с другими учеными, особенно с видным сербским ученым-просветителем Караджичем (1787–1864). Участник сербского восстания 1804–1813 гг. Караджич долгие годы вынужден был жить за границей, главным образом в Вене. Талантливый ученый-самоучка, он собрал и издал большое количество сербских народных песен, словарь и грамматику, описал народные обычаи, создал труды по истории Сербии, Боснии, Черногории. Особенно он известен как реформатор сербского литературного языка и алфавита.
Российская Академия установила научные контакты с Караджичем во время его пребывания в 1818–1819 гг. в Петербурге. Тогда же ученый, вероятно, познакомился с программой славянских исследований Академии. Караджич решил принять посильное участие в этих работах. На протяжении 20—30-х гг. он снабжал библиотеку Российской Академии различными книгами и периодическими изданиями. Среди них были и настоящие редкости — «Служебник» (Венеция, 1519). «Четвероевангелие» (Белград, 1552), «Литургия» (Венеция, 1554). В свою очередь Академия высылала Караджичу русские книги, оказывала финансовую поддержку его изысканиям. В конце 1827-начале 1828 г. Караджич решил совершить путешествие в Сербию, где надеялся собрать материал для своих трудов по филологии, истории, фольклору. В те годы совершить такое путешествие было небезопасно, поэтому ученый обратился за помощью в Академию с просьбой помочь ему получить в Российском посольстве в Вене паспорт. Однако эта просьба показалась подозрительной всесильному шефу жандармов Бенкендорфу, и тот запретил выдачу документа Караджичу. К счастью, это не помешало научным планам сербского ученого. В результате поездки был собран значительный материал. «Народных сербских (геройских) песней я собрал в Сербии вновь довольное число…, также пословиц и около двух тысяч слов, не имеющихся в моем словаре», — сообщал Караджич в Петербург [80, вып. 7, с. 594].
Сбор материала ученый продолжал и в начале 30-х гг. Но отсутствие средств заставило Караджича вновь обратиться за помощью в Российскую Академию. В январе 1835 г. он пишет Шишкову, что хотел бы завершить сбор «драгоценных материалов для сербских грамматики и словаря» и для этого собирается объехать Хорватию, Истрию, Далмацию, Черногорию. По решению Российской Академии Караджичу на это было предоставлено 1080 р.
В 1838 г. Караджич снова обращается за финансовой помощью в Петербург. «Зная беспримерную ревность Вашего превосходительства в содействии успехам славянского просвещения и испытав столько раз опыты вашей отменной благодетельности ко мне, — писал он Шишкову, — питаю себя сладкою надеждою, что и настоящее мое прошение не будет отринуто» [Там же, с. 591]. Караджич просил пособия на издания сербских народных песен, сербского словаря и грамматики, пословиц, сказок, описания нравов и обычаев сербов. Но запрашиваемая сумма была огромна — 19 422 р., и Языков извещал сербского ученого, что «Академия…, рассмотрев список сочинениям, кои вы изготовляете к изданию, нашла, что, за исключением словаря сербского языка, все прочие сочинения не могут принести большой пользы российской словесности», а потому «некоторое вспомоществование» оказывалось только на издание словаря с его «русским переводом» [127, № 46, л. 94]. Но ученый в то время занимался
Неоднократно оказывал услуги Российской Академии чиновник Департамента народного просвещения, серб по происхождению, Момирович. Обычно он переводил письма, которые направлялись в югославянские земли. В 1839 г. Момирович предложил на рассмотрение академического собрания свое сочинение «История и география Сербии». Собрание рекомендовало предоставить автору на издание 200 р. и напечатать книгу в академической типографии. Выяснилось, однако, что в связи с загруженностью типографии книга Момировича не могла быть напечатана в Российской Академии. Тогда автору было выделено 1600 р. для напечатания 1200 экземпляров книги в другой типографии.
Академия оказала помощь и Гаю (1809–1872). Этот ученый сделал очень многое в общественно-политическом и культурном движении Хорватии и Словении — основал типографии и периодическое издание «Деницу иллирийскую», был одним из учредителей общества «Матицы иллирийской». Во второй половине 30-х гг. деятельность иллирийских культурных обществ была затруднена из-за отрицательного отношения австрийского правительства, а также отсутствия необходимых средств. Пытаясь получить хоть какую-то помощь для оживления деятельности иллирийского культурного движения, Гай предпринял поездку по славянским землям. Но помощь удалось ему найти только в России. Летом 1840 г. ученый прибыл в Петербург и здесь познакомился с деятельностью Российской Академии. Просмотр «Записок» Российской Академии позволил установить, что 13 июля хорватский ученый был на заседании, а на следующем, состоявшемся 20 июля, уже обсуждался вопрос о предоставлении ему помощи. «Непременный секретарь с дозволения г. президента предложил следующее: в прошедшее собрание 13 июля сего года присутствовал с нами… г. Людовит Гай, соплеменник наш из иллирийского города Аграма, известный в словенском ученом мире изданием на иллирийском языке Народных ведомостей и повременного сочинения под названием Денницы. Он имеет ученую степень доктора философии… Гай поддерживает свой язык, поощряя своих соотичей не только говорить на нем, но и учиться оному, и читать книги, писанные на словенском и предпочтительно на русском языке. Для сего Гай стал издавать вышесказанные повременные издания и завел собственную типографию… Стесненное положение г. Людовита Гая требует скорой помощи всего словенского ученого мира. Дело касается до сохранения словенского языка и словесности одного в Иллирии, населенной несколькими миллионами славян. По сему г. президент Академии приказал… предложить собранию… о назначении г. Гаю единовременного воспомоществования» [127, № 45, с. 97]. Академия выделила в помощь иллирийским деятелям 1428 р. Денежная помощь была оказана и сербскому филологу Вунчу.
Здание Российской Академии. С гравюры Гоберта, 1834 г.
В свою очередь эти ученые понимали высокое научное значение исследований Российской Академии, старались оказать носильную помощь в комплектовании библиотеки. Так, в письме президенту Шишкову от 22 октября 1831 г. доктор права Милетич, высоко оценивая покровительство Академии славянским ученым, предлагал свои услуги «в сборе редких книг и рукописей славяносербских» [127, № 37, л. 274]. Ряд интересных изданий был прислан активным членом «Сербской матицы» Павловичем и преподавателем белградской гимназии, издавшим памятники сербской письменности, Тиролем.
Академия организовала и финансировала специальные поездки русских ученых в славянские земли. В 1830 г., как уже было сказано выше, по заданию Академии в Болгарию совершил поездку Венелин, а в 1841 г. была оказана помощь польскому филологу Дубровскому, который благо-дяря этому смог посетить славянские земли Австрии. Субсидировала Академия и поездку по славянским землям Надеждина. После возвращения из ссылки, куда он был отправлен за публикацию «Философических писем» Чаадаева, бывший издатель «Телескопа» в 1838 г. поселился в Одессе. Здесь он принял активное участие в деятельности местного Общества любителей истории и древностей. Особенно интересовало его соотношение русских и других славянских культур, их взаимосвязи, общие истоки. Эти проблемы требовали самого тщательного изучения. Поэтому с ходатайством об оказании помощи ученому в организации поездки по славянским землям обратился в Академию ее член, основатель Одесского общества любителей истории и древностей Княжевич. В ходатайстве подчеркивалось, что история и обычаи славян, особенно южных, имеют много общего с русской культурой. «В их обычаях и преданиях, языке можно отыскать ключ к объяснению многих темных вопросов нашей филологии, грамматики, лексикографии и т. п… Для примера довольно указать на знаменитое, Слово о полку Игореве», драгоценнейший памятник нашей древней поэзии, которого многие неразрешимые места ясны для сербов», — убеждал Академию Княжевич [127, № 45, л. 80].