Хранитель историй
Шрифт:
Терси наблюдал за происходящим со стороны и не мог помочь своим соратникам. Обида и отчаянье рвали его на части, но он продолжал оставаться всего лишь антуражем, безликим туманом, который завис у правого борта.
Тем временем заговор трещал по швам. Мертвецы, которых к тому времени уже было больше двадцати, практически взяли бунтовщиков в кольцо. Не ведая страха и боли, они действовали слаженнее моряков, тесня тех к носу корабля.
Старпом хорошо помнил этот миг: именно тогда он впервые поддался панике, а в его голове стала мастерить паутину паучиха отчаянья. Уже в тот миг он знал, что они проиграли,
Выскочив из толпы, старпом взревел, да так громогласно, что даже самые трусливые члены команды не смогли ослушаться.
Орудуя саблей — раньше он никогда в жизни не фехтовал так искусно — двойник Терси прорвался к левому краю. Воспользовался медлительностью мертвецов: ему удалось скинуть нескольких за борт, а еще троих разрубить пополам. Впереди забрезжил призрачный лучик надежды. Ликование толпы лишь раззадорило удачливого предводителя. Раздалось несколько выстрелов, и на первом плане возникла высокая, слегка сутулая фигура капитана.
Его глаза безучастно взирали на сражение. Медленно, рука поднялась вверх. Длинная, искривленная сабля описала широкий круг и ударилась в мачту. Корабль покачнулся. В недавнем прошлом мистер Бероуз, а ныне верный слуга мрака, сделал то, что не сумел мистер Лиджебай — деморализовав противника, он, не давая морякам опомниться, спрыгнул в толпу. Чаша весов вновь сместилась в сторону мертвецов. Более искушенные в бою, они не реагировали на легкие раны, действуя в наступлении мощным тараном.
Один за другим моряки падали на палубу, расставаясь с жизнью. Терси отступал вместе со своей командой, четко осознавая, что упустил свой единственный шанс на победу.
Бунт был подавлен.
Многие опустили оружие раньше времени, иные с воплями кидались за борт, боясь неминуемой расплаты. Именно в такие минуты, обычно и открывается второе дыхание, благодаря чему, человек может совершить невозможное. Так случилось и на этот раз.
Терси рискнул.
Новый шанс выглядел еще призрачнее предыдущего, но старпом не упустил свою Фортуну.
Улучив удобный момент, он очутился возле капитана и нанес один разящий удар, так как учили его уличные мастера Тики — снизу вверх, развернув лезвие сабли под углом. Хлесткий, словно плеть выпад стал для мертвеца настоящим откровением. Схватившись за горло, в котором все забурлило и зашипело, Бероуз издал последний предсмертный стон — если такое было вообще возможно — и упал на колени. Земляные лица его верных соратников, лишенных души, замерли в исступление. Лишившись лидера, они, опустив оружие, замерли как истуканы, растеряно взирая друг на друга.
Ликуя, Терси издал победный клич.
— Не смотря ни на что! — кажется, такую фразу он выкрикнул тогда, ринувшись на оставшихся покойников.
Фраза повторилась, слово в слово. На лице пастыря возникла довольная улыбка. Память не подвела его.
Моряки с криками бросились в новую атаку. Описать тот сумбур, что творился на палубе, было просто невозможно. Затаив дыхание, Терси следил за самим собой — тем, что был лет на двадцать младше. Тогда в нем еще оставался запас прочности, тот неуловимый фитиль, который способен взорвать его изнутри и совершить настоящее безумие. В те времена у него еще теплилась искра веры. И неважно в кого он верил, и что являлось для
Отвернувшись, он уставился на бушующие за бортом волны. Море рвалось на части, словно и в его глубинах шла непримиримая борьба добра со злом.
Зная все наперед, Терси не стал досматривать кровавое действо до конца. Все было слишком очевидно, чтобы переживать это дважды.
Заранее обреченное противоборство достигло финала. С одной стороны находилось неведомое существо, тот, кто стал для его команды истинным проклятием, с другой — лишь его подорванная вера и желание поскорее закончить бесконечное жизненное плаванье. Плаванье в полный штиль.
За спиной раздались стоны и крики отчаянья. Последний шанс был упущен.
Терси вспомнил, как горстка повстанцев во главе с его двойником в последний момент угодила в ловушку. На палубе возникла огромная, будто зверь, фигура мистера Сквидли. Тот, самый пресловутый Хозяин бездушных тел, кто явился к ним из самой бездны и не собирался возвращаться обратно в ад.
Сжав ладони, Сквидли прошелся по палубе, словно кок, выбирающий на сегодня достойное блюдо. Он пожирал глазами оставшихся в живых повстанцев, и медленно на его лице зарождалась довольная улыбка. Он ликовал, упиваясь своим превосходством.
Потом наступила череда приказов. Бунтовщиков пленили и подвесили на рее, словно деревянные игрушки — вертушки, определяющие направление ветра. А самого Терси отправили в бессмысленное плаванье к берегам отчаянья и одиночества. В полный штиль. Лодка отчалила от 'Бродяги', когда на борту продолжалась вершиться казнь.
В огне факелов Керк — Терси видел силуэты прощавшихся с жизнью товарищей по несчастью. Невыносимая боль переполняла его душу, и он не знал, как утолить эту жажду. Команда доверилась ему, а он не оправдал надежды. План не удался — бунтовщики пожертвовали собственной жизнью, а он, всего — навсего, получил изгнание.
Высокие волны быстро уносили лодку подальше от корабельной виселицы. Пастырь смотрел на самого себя стоя возле борта — одинокая точка в огромной иссиня — черной пучине растворялась в морской дымке. Эмоции Терси разрывали служителя Всевышнего на части. А из глаз старпома, исчезающего в темноте, ручьем катились слезы. Казнь шла своим чередом. Но ему не суждено было увидеть ее окончание. Его с позором прогнали прочь, не дав шанса на спасение души, обрекая на вечное страдание.
— Вспомнил? — раздался у самого уха голос капитана.
Терси кивнул. Больше не было сил на споры, сопротивления, даже обычное слово, застряв в горле, растаяло, превратившись в ноющую сердечную боль.
— Где дети словоплета, старпом? — почти ласково спросил мертвец.
— Поинтересуйся у своего хозяина, — равнодушно ответил пастырь и закрыл глаза.
Мир вокруг него закружился водоворотом и окунул в ледяную воду новых воспоминаний. Он знал: так могло происходить сколь угодно долго, пока правда не слетит с его уст; пока это будет угодно Пришедшим; пока он сам не покончит с этой игрой, признав свое поражение, но дав шанс на спасение другим. Он не смог сделать этого раньше, так сделает это сейчас…