Хранитель времени
Шрифт:
Волчий вой был слышен издалека. Как и вопли остальных обитателей клеток.
Птиц в клетках уже не было. Их кто-то выпустил до нас. Горный козел важно сидел на скамейке неподалеку от входа и флегматично тряс бородой, дожевывая пучок сена. Неподалеку бодались две черные совершенно обычные козы.
– Вы Линду и Дусю не видели? – перед нами стояла девочка лет пятнадцати, серьезная и розовощекая.
– Нет. А кто это?
Оказалось, что Линда и Дуся – рысь и ее подруга – кошка.
– Вы лучше уходите. Тут Геля с ружьем
Я решила, что Геля – это вооруженная обезьяна.
– Нет. Геля это тетя, она ветеринар.
– Мы льва пришли кормить, ой, спасать, – сообщила я.
Ветеринар оказалась снайпером. Выстрел пришелся прямо под ноги.
– Мы с благими намерениями! – прокричал Гриша.
Второй выстрел отбил у нас всякую охоту бороться за освобождение животных.
– Уходите! – испуганно прокричала девочка, убегая.
Нам позволили сесть на вело-карету. И сопроводили до выхода. Девочка и Геля заперли за нами ворота.
– Ну и ладно, – высказался Гриша довольным голосом и, подумав, добавил, – А вы заметили, на их территории трупов нет.
– И рядом с зоопарком тоже, – мне не хотелось даже думать, куда они подевались.
– Думаю, нам придется уборку сделать. Иначе – холера и чума, ну и вонь тоже настроения не поднимает, – решил Гриша.
Я остановилась на мосту, чтоб сделать пару фоток. Изображение получалось смазанным – мост содрогался, атакуемый баржами и каким-то серьезным военным судном.
– Давайте уйдем поскорее, – попросил Гриша.
Его опасения оправдались – как только мы очутились на набережной, мост закричал, рвалось железо, взмыла туча чаек. Мы молча смотрели как военный корабль взобрался на баржу и протаранил мост, взрезав его. Как картон ножом.
На фотке было видно, как поверхность моста рассекается раной, из которой торчит нос серого цвета. Проплыв чуть дальше, военный корабль накренился и потонул. Казалось, что все закончено. Но в этот момент опора хрустнула и первая баржа устремились вниз по течению, увлекая за собой своих подруг, и весь затор ломанулся в освобожденное пространство.
– Мы так в детстве ручейки по весне пускали, – мечтательно вспомнил Гриша, – Попадет старый осенний лист и перегораживает русло, а ты его уберешь палочкой и снова водичка бежит.
Похоже, в детстве он был гораздо счастливее.
Больше Гриша на тему ручейков говорить не захотел. Зато напомнил мне про траншею, которую вырыли ремонтники на соседнем переулке. Они там дыры в трубах деревянными чопиками забывали. Хорошая траншея, туда много покойников свалить можно.
В сквере, что у адмиралтейства, валялся поверженный вертолет и поломанными лопастями. На одном из фонарей на Невском видело тело. Скорее всего, выброшенное из окна. На теле пировали вороны.
Гриша впал в задумчивость, я крутила педали, думала про маму – жива ли она? Жив ли Дэна? И куда делся Вова? И был ли в этом мире Панк? И где скрывается
– За керосином заскочить надо, – напомнил Гриша.
Мы сразу нашли нужный магазин, а в нем керосинки и бутылки с жидкостью, которая горит даже без копоти. Гриша взял канистру и попросил меня перелить горючку. Она Светал называлась, ярко розовая. Как для гламурных блондинок. Я почему-то думала, что керосин должен выглядеть иначе – желтым и вонючим.
– Вот еще две упаковки. Надолго хватит! – Гришин энтузиазм воодушевлял.
Когда он нашел тачку, то его радости не было предела. Я его понимала – теперь нам есть на чем перевозить и керосин и покойников.
Почувствовав приступ хозяйственности, я забрала все спички и зажигалки, получилось два мешка. На какое-то время должно хватить.
– Я сбегаю домой, отвезу все это и вернусь. Вы меня ждите, хорошо? Выберите пилу и молоток получше. Китайское говно брать не стоит.
Раньше он бы такое слово не произнес. А теперь почти командовать научился.
Вместо пилы я сняла со стены мотыгу. Как оружие вполне сойдет. Не китайская. Такой по хребту вмажешь – мало не покажется.
Для проверки я разнесла пару прилавков с дверными ручками и еще какой-то дребеденью. Крушить было весело. Только устала с непривычки. Вышла на улицу – изуродовала машину. Но мотыга застряла в капоте и я в ней разочаровалась, пока выдергивала. Решив, что раз пошел такой праздник, вылила одну бутылку Светала в автомобильный салон. Чиркнула спичкой и кинула ее внутрь машины. Полыхнуло будьте-нате. Аж гул пошел. Вот дерьмо! Теперь к магазину, где собраны Гришины запасы не подойти. Такой жар дикий – как в пекле.
– Ничего, пока он вернется, машина догорит. Наверное. Вроде они минут за десять сгорают? Даже не верится, но есть возможность самой в этом убедиться.
Хорошо, чтоб поблизости кроме полыхающего Мерседеса других автомобилей не было. А еще лучше – что бак был сухой. Иначе бы я как фанера над Питером летала.
– Все бабы – дуры, – укорила я сама себя и закурила.
Из подворотни выбежал мальчик лет пяти. Наверное, увидел огнь и решил посмотреть. Дети любят огонь. Он им веселым кажется. Почти как фейерверк.
На какой-то миг я обрадовалась ребенку. Вдруг на него зараза не подействовала и он совершенно здоров? И я смогу его спасти. Появился стимул для решительных действий. Защищать, оберегать, сохранить для будущего.
– Эй! – мой бессмысленный вопль незамеченным утоп в звуках пожара.
Мальчик не бежал к костру. И я его тоже не интересовала. Он из последних сил удирал от девчонки, лет двенадцати. Растрепанные грязные очень светлые волосы, на ногах черные туфли на высоченных каблуках маминого размера. В них ей мальчишку не догнать. Внезапно мальчик развернулся, кубарем полетел по асфальту и вцепился зубами в голую лодыжку девчонке. Пронзительный визг на время перекрыл все звуки.