Хранительница его сокровищ
Шрифт:
— Да, спит за стенкой. Жива и здорова.
— А где мы вообще? Тут так темно.
— Во дворце. Тебя нужно было положить и не тревожить, и отсюда, честно говоря, проще командовать, чем из обители Ордена Сияния. Поэтому я решил остаться здесь.
— А что скажут хозяева дворца?
Он рассмеялся — беззаботно, весело и очень тихо.
— Госпожа моя, вышло так, что сегодня это отчасти мой дворец. И завтра тоже. И вообще…пока.
— Совершенно случайно это твой дворец? — смеяться было больновато, не смеяться — невозможно.
— Не
— Нет, погоди. Тот человек, который… который тёмная тварь. Он твой родственник?
Он вздохнул.
— Увы, Лиза. Он мой родственник. Был. Он пытался сожрать тебя, Тилечку, ещё кого-то, наверное, и почти сожрал своего собственного отца. Когда я убил его, я и представления не имел, кто это, мы не были представлены. А потом его отец сказал, что и Тьма с ним. Очевидно, Тьма с ним и есть.
— А… кто его отец? — Лизавета сама не знала, зачем ей сейчас всё это надо.
Посреди ночи, все едва живы, обняться бы и спать, но вот ведь…
— Великий Герцог. Мой младший брат.
— О боже, ещё и младший. Тогда почему он здесь, а ты — там, где ты был?
— Потому, что я женился по любви и сбежал из дому, — усмехнулся он. — И отказался расставаться с Лелией и возвращаться к отцу. Поэтому наследником стал мой брат, а я жил, как жил. И не скажу, что это было плохо.
— А теперь тебе придётся жить здесь?
— Сначала мне придётся привести тут всё в порядок. Дворец мы зачистили, а сколько тёмных тварей водится в городе — я и предположить не могу. И сейчас не собираюсь, — он коснулся губами её виска. — Скажи, может быть, ты что-нибудь хочешь?
— Пить. Очень хочу.
— Лежи и не шевелись. Тут лекарь оставил питьё, велел дать тебе, если ты без него очнёшься, — он осторожно встал, попытался найти что-то на ощупь, не нашёл, ругнулся тихонько и засветил маленький магический шар.
То, что нужно, стояло на столике. А комната поражала роскошью — росписи на стенах и потолке, драпировки на окнах, резная мебель, как бы не позолота. Вот, теперь она спала в музейной экспозиции, так это называется. Уровень получен. Смеяться снова было больно, и пришлось рассказать, что её насмешило.
— Госпожа моя, а ты ещё лежала во всём мокром и грязном на алом диване моей матушки, — подмигнул он. — Я думал, Карло удар хватит. Но он крепкий, ещё всех нас переживёт.
— Кто такой Карло?
— Придворный маг и мой самый первый учитель магии. Кстати, я напущу его на тебя, поговоришь с ним. Он намного лучше меня умеет объяснять основы, а тебе сейчас нужны именно они.
— Сейчас мне, боюсь, ничего не нужно. Только пить и спать. И хорошо бы с тобой.
— Сделаем, — он пришёл с какой-то стеклянной чашкой, кажется — синей, в неё что-то было налито.
— Какая красивая чашка.
— Нравится — заберёшь себе. Утром. А сейчас пей, пожалуйста, я попробую уменьшить боль — вдруг получится?
Фалько
— Спасибо, — она дождалась, пока он дотянется и поставит чашку на место, и поцеловала его, ну, как смогла.
Он вернул её на подушки, убрал свет и лёг рядом.
— Вообще нам следовало бы праздновать нашу помолвку — ты ведь помнишь такой факт, я надеюсь, и нашу находку, а мы вместо этого лежим тут и шепчемся в темноте.
Лизавета вспомнила. Тихонько пошевелила пальцами на правой руке — точно, кольцо. С камнем. Она даже не посмотрела, с каким. Была бы нормальная — сидела бы у окошка, вздыхала и на кольцо любовалась, а тут…
— Вчера мы не знали, будем ли живы, — всё же ему удалось уменьшить боль, можно дышать, можно даже повернуться на бок и обнять его той самой рукой с кольцом. — Кстати! Астальдо жив?
— Госпожа Агнесса сказала — да, и жить будет. Неизвестно, сможет ли ходить, но она постарается. И я ещё попросил прислать им целителя из Света, самые опытные — там.
— Бедняга. Так хотел собрать эту штуку, и так попал.
— Поплатился за собственное любопытство, я бы сказал, — ворчливо ответил он. — Он понимал, что за такие вещи придётся платить. Вот и заплатил. Вероятно, ты тоже заплатила. Я с некоторым страхом думаю, что и когда возьмут с меня, это обычно случается в самый неподходящий момент.
— Не думай, не надо. Всё равно не отгадаешь. Но скажи, — до Лизаветы вот только дошло, — почему ты вернул мне артефакт?
— Потому что тебе сейчас нужнее. Я думаю, что такой жирной и раскормленной темной твари мне больше не встретится. А если он поможет тебе быстрее восстановиться — то и хорошо.
— А потом… — начала было она, но он шевельнулся и поцеловал её, не давая возможности сказать что-то ещё.
— Потом — это потом, ясно? Сейчас спать и выздоравливать. Я благодарен Великому Солнцу за то, что ты снова со мной, но я хочу с тобой долго, а не только сегодня. И раз ты всё помнишь, то я думаю так — когда ты уверенно встанешь на ноги, мы попросим какого-нибудь доброго священнослужителя послушать наши обеты.
— Так скоро? — удивилась она.
— А чего тянуть? Или ты хочешь большое и пышное торжество? — усмехнулся он. — Это тоже можно устроить.
— Вовсе нет. Я пока ещё не завела здесь сотню знакомых, которых можно было бы позвать в гости.
— Тогда не вижу препятствий.
— Их и нет, но… Я вижу, у тебя есть какие-то резоны. Будь добр, объясни. И вообще, я ещё не настолько хорошо ориентируюсь в вашей здешней жизни, чтобы понимать всё с полуслова, и буду всё время спрашивать. Если ты не готов отвечать — то ну его, это замужество. Просто будем вместе, пока не устанем друг от друга, и всё.