Хрен С Горы
Шрифт:
Так что пришлось устроить гостям небольшую экскурсию по Мака-Купо. Сонаи с детским любопытством разглядывали укрепления: земляная насыпь, укреплённая плетёными из толстых веток щитами. Поверх вала щетинился частокол. Ещё больший интерес у них вызвали сторожевые вышки по углам четырёхугольника, образовывавшего периметр нашего лагеря: в высоту эти неказистые конструкции были всего-то три с небольшим человеческих роста, но для обитателей Пеу, чьи хижины из жердей, травы и пальмовых листьев никогда не строились выше четырёх метров, подобного рода сооружения были диковиной.
Идея сторожевых вышек была моей, а реализация — Сектанта, который, как-никак, более десяти лет проработал не то столяром, не то
На такие мелочи, как планировку нашего поселения, позаимствованную мною из учебника истории за пятый класс школы, и копирующую в уменьшенных масштабах лагерь римских легионеров, или прокопанные вдоль улиц канавы для отвода дождевой воды гости особого внимания не обратили. Водопровод из бамбуковых стволов, протянутый параллельно главной улице, привлёк их внимание не намного сильнее: эка невидаль, такие и в Хау-По с Бон-Хо имеются.
Поле корнеплодов, на котором несколько женщин и подростков пропалывали и рыхлили землю, особого интереса у гостей также не вызвало. Единственное, что Вараку, оценив размеры возделанного участка, полюбопытствовал: «Неужели хватает на всех? Или твоих людей сородичи кормят?» Мой ответ, что кормят в основном рана и сувана, сонаев озадачил. Они тут же принялись расспрашивать, как это так — чтобы злейшие враги кормили?
Я тяжело вздохнул. С туземной точки зрения, конечно, наши действия в отношении восточных соседей не являлись чем-то аморальным. Но мне, как мирному человеку XX века, подобная практика была не очень по душе.
Когда несколько месяцев назад на совете руководителей «пану макаки» было решено обосноваться в этом месте и тренироваться на дикарях, я рассматривал предстоящие военные экспедиции против рана с сувана с чисто технической точки зрения: отряд должен преодолеть несколько десятков километров от нашего лагеря до селений противника по лесам и колючему кустарнику, при этом сохранив в конце марш-броска силы для боя. Для решения данной проблемы я предложил где-нибудь на полпути оборудовать промежуточную базу для хранения продовольствия и части снаряжения. Что и было сделано разведчиками, которые занимались прокладкой маршрутов к намеченным для разграбления вражеским селениям.
В результате первая военная экспедиция прошла как по маслу. В первый день четыре десятка «макак» и полсотни с лишним добровольцев из Такаму, Хау-По и иных мест протопали до устроенной разведчиками стоянки, где нас ждало продовольствие и отдых под навесами, защищающими от возможного дождя. Вообще-то, желающих присоединиться к столь масштабному предприятию было поболее пяти десятков, но Такумал с Вахаку безжалостно отсеяли половину из них.
На второй день, поднявшись в предрассветных сумерках, выступили с первыми лучами и уже к обеду вышли к селению сувана на берегу небольшой речушки. Нам ничто не мешало взять вражеское поселение неожиданным наскоком, но воинам «пану макаки» требовалась тренировка в строевом бою. Поэтому мы с Такумалом (Вахаку с двумя десятками воинов остался в Мака-Купо) позволили обитателям предназначенного для разграбления селения собраться и встретить наш отряд в чистом поле.
С точки зрения местных наше поведение было непонятным: обычно в туземных войнах нападали либо в открытую превосходящими силами с целью полного разгрома врага, либо неожиданно небольшой группой для грабежа. Мы же внаглую заявились всего четырьмя десятками. А о вспомогательном отряде в полсотни рыл, который должен был перерезать тропы,
Но об этом я узнал позже. А пока что всё взрослое мужское население суванской деревни собралось возле крайних домов и двинулось не спеша в нашу сторону. Может быть, они хотели предварительно поинтересоваться, кто мы такие, или предложить убраться подобру-поздорову. Но два десятка снарядов из пращей с нашей стороны автоматически сняли все вопросы.
Сколько времени я убил на расспросы Баклана и Сектанта, пытаясь хоть как-нибудь пристроить их знания и умения для использования в военных целях, что было наиболее актуальным на данный момент. А выяснились познания в изготовлении и практическом применении пращей у бывшего вохейского колхозника с замашками гопника совершенно случайно, когда тот принялся с помощью нехитрого метательного устройства сбивать птиц размером с ворону, в немалом количестве повадившихся пастись на только что расчищенном поле.
Как оказалось, вохейские крестьяне частенько используют пращи для охоты на мелкую живность — копья и луки простонародью иметь в хозяйстве запрещено, вплоть до продажи в рабство, а мелкие зверьки и птица были неплохим добавлением к домашнему столу. Среди обитателей Пеу тоже оказалось немало желающих разнообразить меню дичью, и к Баклану быстро подключились многие из обитателей нашего лагеря… Я же приспособил новую забаву моих папуасов к военному употреблению: ну и что с того, что человек не птица, и его камнем с кулак размером гарантированно не убьёшь — хоть какой-нибудь ущерб всё равно нанесёшь.
Вот и сейчас, убитых среди противника не было, но парочка вражеских воинов из строя держалась за разбитые лица и головы. Второй залп получился ещё более убойным: пострадало сразу человек шесть или семь. А третьего, увы, не получилось, поскольку сувана преодолели разделяющее нас пространство, и началась «тренировка». За прошедшее с разгрома и гибели Ратикуи время практически все «макаки» обзавелись длинными и острыми копьями, на которые и попали враги, бегущие впереди. Чуть позже в ход пошли боевые топоры. Нас атаковала где-то сотня человек (как и следовало из данных разведки, на основании которых планировалась операция). Исходя из обычной туземной практики, более-менее опытных бойцов из этой сотни было не больше трети. Которая, идя в первых рядах, быстро сточилась о наш строй. В общем, отступать противник начал быстро — быстрей, чем я предполагал. И почти сразу отступление превратилось в бегство. Тут вновь заработали пращники, впечатывая кругляши из высушённой до каменного состояния глины в затылки и спины бегущих.
Вспомогательный отряд, до этого сидящий в засаде, вывалил на открытое место, отрезая суванских воинов от деревни. Примерно половине из избежавших истребления успело проскочить мимо, но десятка три с небольшим оказалось в «котле». Из них с десяток пали под ударами копий и топоров, а остальные побросали оружие, когда я принялся кричать, чтобы сдавались.
С обшариванием деревни на предмет трофеев и мобилизацией не успевших сбежать побеждённых на временную трудовую повинность по переноске награбленного справились до вечера. Первую партию из полусотни женщин и подростков Такумал организовал в течение первого часа. А я произнёс перед удостоившимися высокой чести потрудиться на наше благо небольшую речь насчёт того, что если кто-нибудь из них вздумает сбежать или ещё что учудить, то их родственники, которых мы собрали в местном Мужском доме, сгорят заживо. Чувствовал я себя при этом каким-то эсэсовцем, возглавляющим карательную операцию.